Джокер - Феликс Разумовский

— Мы сдали того фраера войскам энкавэдэ… — МатвейИосифович Фраерман оторвался от чтения, покусал губу и взялся за рычажокнастольной лампы — «made in China», с динамкой внутри. — С техпор его по тюрьмам я не встречал нигде.

Прогресс есть прогресс. Лёгкое движение руки — и да будетсвет. Не лучина, не свеча, даже не «летучая мышь»… К этим бы технологиям дапобольше ясности в голове. Интересно, сам-то автор над написанным хоть немногозадумывался? Перечитывал ли, что получилось? Или действовал в убеждении, чтосхавают и ни одного вопроса не зададут?.. (И ведь хавали, что интересно, ещё нетакое — про колхозы, про отсутствие социальной базы для наркомании, пронеготовность к войне…)

Матвей Иосифович ещё раз посмотрел на год издания ивздохнул. При минимальных умственных затратах оказывалось, что книга выставляланаших беспросветными дураками, а фрицев — полными идиотами. Ибо как ещёобъяснить жуткую, в сотни тысяч погибших, битву за обладание узеньким полуостровомсреди незамерзающих топей? Ну, с нашими (особенно в части бесполезных потерь)теоретически ещё возможно, но вот что касается немцев, так это навряд ли.«Высшая раса» своих молодых производителей на тот момент ещё берегла…

— Там девочки танцуют голые, там дамы в соболях… —Матвей Иосифович бережно развернул карту-трёхвёрстку выпуска тридцать девятогогода, достал циркуль-измеритель и с видом заправского полководца — а что, неБоги там в штабах горшки обжигали! — начал прикидывать по ветхомуподлиннику, насколько реально было пресловутое «второе кольцо». — Лакеиносят вина там, а воры носят фрак…

Хоть тресни, ни стратегических необходимостей, ни простовидимых причин нащупать не удавалось. Не Прохоровка, не Сталинград — то-то вмемуарах и учебниках о здешнем сражении разве что мимоходом, подробно же — лишьв специальной, местами не до конца рассекреченной литературе… И тем не менее уПещёрки наши с немцами сошлись воистину насмерть. Не отступали ни на шаг,бросались в рукопашную, чуть не зубами рвали друг другу глотки, порождаяочередную Долину Смерти на русской земле. И ведь погибали и заживо уходили вболота далеко не штрафники с заградотрядами за спиной: элитные части НКВДсхлестнулись — не фиг собачий — со спецформированиями СС. Как видно, был интерес,да не простой, а козырный. Вот только какой?..

— Возьми ты эти франки и жемчуга стакан… —Фраерман положил циркуль, снова вздохнул и налил из термоса холодного, как онлюбил, брусничного морса. — За это ты отдай мне секретного заводаплан… — Поднялся и неспешно заходил кругом раскладного стола, благоразмеры палатки позволяли не пригибать головы. — Там девочки танцуютголые, там воры в соболях… Тьфу…

«Тьфу» не в плане морса и подавно не в плане девочек — поповоду собственных мыслительных способностей, явно запылившихся и заржавевших.Что-то таилось совсем рядом, лежало наверняка на поверхности, а ухватить себяне давало. «И на что тебе, дед, было тому „Мессеру“ хвост обрубать? Что заважный объект он в последующие пять минут мог разбомбить?.. Там же топи кругом— Луну застелить хватит… А если не топи, то ЧТО?..»

Ответа не было…

Эта неделя вообще выдалась исключительной. Вначале явилсяЧёрный Болт, сделавший ноги с зоны, потом кореш Васька приволок сослуживцевсвоего Ваньки, один из которых при бабе, а это, согласно примете, хуже некуда,гораздо хуже, чем на корабле. И, видимо для равновесия, следующая неделяобещала быть ещё круче. Придётся ехать ещё за одной бабой. Да какой!.. МатвеюИосифовичу предстояло встречать полномочного представителя «Немецкой службы пооповещению близких родственников павших бывшего немецкого Вермахта» докторафрау Киндерманн. Без неё, без этой фрау, оказывается, теперь нельзя копатьфашистских солдат. «Ага, разбери-ка в раскопе, по пояс в грязи, чьи там кости,наши или немецкие. И если фрау поблизости не видать, так что, обратноположь?..»

Матвей Иосифович был вообще-то совсем не против женщин, даженаоборот. Но не здесь. Не в Долине. А уж если баба красивая, вот как этаЭльвира… Ох!

Фраерман допил морс, убрал карту и взялся за рацию.

— Третий, это первый… Доложи по гостям.

— Пахан, докладываю, — без паузы, будто специальнождал, отозвался Кондрат Приблуда, «поддужный» Фраермана, ответственный запорядок. — После чаю выгуливались все втроём минут двадцать шесть.Базарили без понта, глазели на уток. Затем писатель отлил и пошёл к ВасилиюПетровичу, а рыжий с изенбровкой выкупались и двинули к себе в палатку.Сожительствовать, наверно.

— Слушай, Кондрат, — нахмурился внук героявойны, — ты кончай меня паханом крестить, дети ведь слышат.

— Да ни хрена они, па… Матвей Иосифович, неслышат, — усмехнулся Приблуда. — На охвате они, в коллективе, укостра. Борода Коля и им так по ушам ездит…

— Я тебе, Кондратий, сказал, ты меня услышал, —буркнул Фраерман. — Что там на ужин-то? Гречка с тушёнкой, говоришь?..Свистни-ка баландёру, чтобы порцайку мне подогнал…

Это милое Монте-Карло очень похоже на разбойничий вертеп…

Л. П. Чехов

Солнце медленно опускалось за горизонт, тёплый весеннийвечер был тих и приятен. Над безмятежным ласковым морем вились чайки, что-тобормотал прибой, о просоленные бока судов лениво тёрлась сонная волна… Пахловетром, водорослями, вспененным форштевнями морем. Наверное, это и был запахстранствий и приключений, будоражащий кровь, ударяющий в голову, точно вино…

Однако крепкому бородатому человеку, стоявшему на пирсе,явно было не до романтики. Довольно долго он хмуро смотрел на чаек, на волну,на солнце, медленно тонувшее в море. Потом невесело хмыкнул, поправил запонку сбриллиантом и медленно двинулся вдоль берега. Сильные ноги, обутые в шевро,ступали уверенно и свободно, щегольская, тонкой работы трость ставила на пескеточки. Не спеша человек миновал порт, снова глянул па море и принялсяподыматься в гору — но не по дороге, он предпочёл ей тропу, проложенную взарослях гариги.[7] Здесь пахло уже по-другому — дроком,можжевельником, разогретой скалой, но тоже так волнующе, что голова моглазакружиться… Могла. При других обстоятельствах.

Чему прикажете радоваться?.. Во-первых, по халатностислужителя издохла белая мурена в Океанариуме, во-вторых, развод с женой, ав-третьих, эта гадостная история в Казино. Некрасивая, хуже не придумаешь,отдающая вовсе не романтичным пиратством.

Не далее как третьего дня один русский ушёл из Казинобуквально без штанов. Ничего вроде особенного, сколько их таких проигрывается впух и прах, и русских, и французов, и англичан. Да только этот русский былморской офицер и просадил ни много ни мало — корабельную кассу. И вместо тогочтобы пустить себе пулю в лоб, вывел свою посудину на рейд и направил орудия наКазино. А посудина, чёрт побери, была очень даже нешуточная — крейсер какого-тотам ранга «Аврора»… Так что пришлось денежки вернуть. Взлетать на небо, пустьдаже и прямиком в рай, как-то совершенно не тянет…