Соль этого лета - Эля Пылаева

— Какая пара! — встречает нас на входе фотограф. — Может, фотосессию?

Поднимает фотоаппарат, ловит нас в объектив.

На мгновение торможу. Я бы хотел…

— Нет… Нет! — панически шепчет Алëна, утыкаться носом мне в плечо.

Ну, ладно.

Щелчок… Алёна дёргается. Рефлектор перехватываю её за талию, прижимая к себе.

Она прячет лицо на моей шее. Это так кайфово!

— Девушка не хочет, — предупреждающе рычу на него.

— Понял! — улыбаясь, капитулирует.

Губы горят. Очень хочу поцелуй! Но Алëна уже сбегает на дистанцию. Опять ловлю её пальцы.

Стоять! Не отпущу…

— На катамараны иди на колесо обозрения?

Поднимает голову вверх, разглядывая колесо.

Не целовать! Едва держу себя в руках, зависнув на чуть распахнутых губах.

— Колесо! — решаю я за неë.

Купив несколько кругов, втягиваю её в открытую кабинку. Чуть поскрипывая, махина поднимает нас вверх. Выставляю на столик кофе, влажные салфетки и…

— Углеводы твои.

Двигаю к ней коробочку с маленькими круассанами, политыми кленовым сиропом.

Врубаю на телефоне негромко музыку. Поднимаю свой стакан с кофе.

— За… любовь? — выпаливаю я, прищуиваясь и кайфуя от того, как она теряется.

— Ну еë к чёрту! — отказывается чокаться Алёна, отодвигая назад свой стакан. — Давай лучше за углеводы! Они для счастья надёжнее.

— Ну, давай, — смеюсь я, наблюдая, как она кусает горячий круассан, чуть закатывая от удовольствия глаза. — За углеводы!

Чокаемся.

На её губах капли сиропа и немного сахарной пудры.

Не целовать… Держи себя в руках, Тарханов!

— Мм… сладкий, — морщится, сделав глоток кофе.

— Держи мой. Он без сахара.

Меняю наши стаканы.

Улыбаясь, любуюсь ей.

— Я в пудре?! — распахивает глаза, пытаясь аккуратно вытереть губы и не размазать помаду.

— Иди сюда… — маню её пальцами.

Подаётся вперёд.

Стираю большим пальцем с её нижней губы пудру и сладкую каплю. Глядя ей в глаза, слизываю сладость с пальца.

— Тарханов! — возмущённо.

— Это моя порция! — подмигиваю я. — Углеводов для счастья.

Нон-стоп — мучение. Как не трогать её в темноте, я не понимаю. Меня зудит и тянет.

Второй фильм — какая-то трешовая мистика. Нагнетающая музыка и внезапные резкие привидения, дергающиеся на тебя с экрана, заставляют вздрагивать.

Дернувшись на очередной сцене-пугалке, Алёна сжимает рефлекторно моё предплечье, лежащее на подлокотнике между нами. Накрываю её кисть своей, не позволяя пальцам сбежать.

— Боже… — шипит она. — У меня чуть сердце не выпрыгнуло!

— Я поймаю, если что, — шепчу ей, тиская пальчики. — А ты?

— Что?

— Ты поймаешь моë?

— Тебе не страшно, — улыбается она.

— У меня не от страха выпрыгивает…

— Ччч… — шикает на меня. — Мы мешаем смотреть.

Резкие звуки бьют по ушам. Из зеркала вылетает черноротая девка-монстр.

— Боже! — вздрагивает Алёна. — Дурацкий фильм! Как спать после него?

Наклоняюсь к её ушку.

— Хочешь, я к тебе приду сегодня?

— Зачем это?

— Сон твой охранять. Чтобы ты не боялась.

— Ну да! — фыркает она. — Я тебя ещё сильней боюсь.

Тихо смеюсь. На нас шикают.

— Хочешь, уйдём? — шепчу, касаясь ушка.

— Хочу.

Тяну её за руку, уводя из зала.

На улице вечернее солнце режет глаза. Надеваю свои тёмные очки на Алену.

После кинотеатра, мы медленно идём по набережной среди цветущих акаций. Стена между нами подтаивает. Мы много молчим. Я — потому что боюсь испортить нам свидание, перегнув где-нибудь. А Алёна просто задумчивая и грустная.

Коснувшись соцветия, останавливается, поднимает лицо вверх и ловит насыщенный аромат.

— Запах какой… — громко вдыхает Алёна.

Моя мантра «не целовать» начинает давать конкретные сбои. Я едва нон-стоп пережил!

Пальцы сами по себе тянутся к её руке. Невесомо глажу ладонь. В груди опять порхает, давит, взрывается. Сжимаю еë кисть, тоже поднимая лицо вверх. Голова кружится.

Хочу это мгновение остановить! Оно такое охрененное… Оно острее, чем секс.

Снимаю с нее очки. Поднимаю свой телефон над нашими лицами. Мы отражаемся на экране.

— Смотри в камеру.

— Не надо, Марат, — шепчет она.

— Никто не увидит. Обещаю. Это только наше.

Телефон глючит, переключаясь на серию фото. Щёлкает… Забывая о нём, опускаю лицо, прикасаясь к её губам.

— Нет.

— Пожалуйста… — теряя голову шепчу я, поглаживая её губы своими. — Пожалуйста… Пожалуйста… Пожалуйста…

Со стоном прикусываю нежные как лепестки губы. И мы улетаем, встречаясь горячими языками!

Это просто порыв. Сейчас она оттолкнет, и я сдохну опять. Не хочу так!

Не позволяя ей тормозить, жадно съедаю, пытаясь хоть ненадолго отключить еë ледяную голову.

Пальцами рисую по спине и впиваюсь ими между лопатками. Ловлю еë неожиданный стон. Да!

Как же я еë хочу!

— Марат…

Уворачивается, пряча губы. Кусаю губами шею, чувствую, как подкашиваются еë колени.

— Стоп… Стоп!

Отрицательно и возмущённо мычу, продолжая терзать чувствительные местечки в изгибе шеи. Сжимаю еë крепче. И, замерев, держу, не позволяя сбежать.

— Отпусти, пожалуйста… — сбивчиво шепчет она.

— Не могу. Я не могу отпустить. Не могу… — прорывает все мои болезненные чувства.

Стискиваю. Ощущаю, как её пальчик ласково скользит по моему затылку.

— Я не могу, Марат. Пойми меня.

— Нет! — взрываюсь. — Не хочу понимать! Нет ни одной причины!

— Есть.

Отстраняюсь, заглядывая в опущенное лицо.

— Почему?! — поднимаю за подбородок.

— Причин много.

— Сейчас их нет! Здесь и сейчас. Нет же?

— Сейчас — нет, но… — поправляет волосы.