Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

– Кто ты, приятель? – спросил он.

– Я – никто, – ответил я. – Никто с вескими основаниямизакопать тебя в могилу, где ты сейчас и находишься.

И тут со странной, сверхъестественной проницательностьюДолан спросил:

– Тебя зовут Робинсон?

Мне показалось, что кто-то со страшной силой ударил меня вживот. Он догадался неимоверно быстро, выловив из тысяч полузабытых фактов илиц именно те, что требовались. Разве я не считал его хищником со всемиинстинктами животного? Но я не знал даже половины того, на что он способен, иэто к лучшему, потому что в противном случае я не решился бы совершить то, чтосделал.

– Мое имя не имеет значения. Но ты ведь догадываешься, чтосейчас произойдет с тобой, верно?

Внутри «кадиллака» снова послышались ужасные булькающиевопли.

– Вытащи меня отсюда, Джимми! Вытащи! Ради Бога! У менясломаны ноги!

– Заткнись, – повторил Долан и произнес, обращаясь теперь комне: – Я не слышу тебя, он так громко кричит.

Я встал на четвереньки и наклонился над крышей автомобиля.

– Я сказал, ты догадываешься, что сейчас…

Внезапно в моем воображении промелькнул образ волка, одетогов костюм бабушки и говорящего Красной Шапочке: «Это чтобы лучше видеть тебя,милая.., подойди немного поближе…» Я откинулся назад как раз вовремя. Револьвервыстрелил четыре раза. Звуки выстрелов были громкими даже снаружи, где янаходился. А внутри машины они наверняка звучали оглушительно. Четыре черныхглаза открылись на крыше «кадиллака» Додана, и я почувствовал, как что-топронеслось в дюйме от моего лба.

– Ну что, я прикончил тебя, ублюдок? – спросил Долан.

– Нет.

Вопли перешли в стоны. Раненый сидел на переднем сиденье. Явидел его руки, бледные, как у утопленника, слабыми движениями царапающиеветровое стекло, и скорчившееся рядом неподвижное тело водителя. Джимми долженспасти его, он истекает кровью, ему больно, боль такая ужасная, он не можетвыдержать ее, пусть всемилостивый Господь простит ему все грехи, но даже это…

Послышались еще два громких выстрела, и стоны прекратились.Руки отвалились от ветрового стекла.

– Ну вот, – произнес Долан голосом, который был почтизадумчивым. – Больше у него ничего не болит, и мы можем спокойно разговаривать.

Я промолчал. Внезапно у меня закружилась голова, и япочувствовал себя в каком-то другом мире. Он только что убил человека. Убил. Комне вернулось ощущение, что я недооценил его. Несмотря на все предпринятые мноймеры предосторожности, мне повезло, что я остался жив.

– Я хочу сделать тебе предложение, – сказал Долан.

Я молчал…

– Эй, приятель?

…

И продолжал молчать.

– Эй, ты! – Его голос начал дрожать. – Если ты все еще там,говори со мной! Неужели это так трудно?

– Я здесь, – ответил я. – Мне только что пришла в головумысль, что ты выстрелил шесть раз. Я думал, что ты сбережешь одну пулю для себя– скоро она понадобится тебе. Впрочем, в магазине может быть восемь патроновили у тебя есть запасная обойма. Теперь замолчал он. Затем послышалось: – Чтоты хочешь со мной сделать? – Думаю, ты уже догадался, – сказал я. – Я потратилтридцать шесть часов на то, чтобы вырыть самую длинную в мире могилу, и теперья собираюсь похоронить тебя в этом проклятом «кадиллаке».

Он все еще держал под контролем страх, казалось, вот-вотзазвучащий в его голосе. Мне хотелось, чтобы контроль был снят.

– Так ты хочешь выслушать сначала мое предложение?

– Выслушаю. Через несколько секунд. Сейчас мне нужно кое-чтопринести. Я вернулся к фургону и захватил лопату.

***

Когда я подошел к траншее, он повторял: «Робинсон?Робинсон?» – словно человек, говорящий в молчащий телефон.

– Я здесь, – сказал я. – Давай говори. Я выслушаю тебя. Акогда кончишь, у меня может возникнуть встречное предложение.

Когда он заговорил, голос его стал более оживленным. Если яупомянул о встречном предложении, значит, речь идет о компромиссе. А если язаговорил о компромиссе, то он, считай, уже наполовину выбрался из могилы.

– Я предлагаю тебе миллион долларов за то, чтобы ты вытащилменя отсюда. Но не менее важно…

Я швырнул на крышу багажника полную лопату песка с гравием.Камни застучали по заднему окну. Песок посыпался в щель на крышке багажника.

– Что ты делаешь? – В его голосе звучала тревога.

– Лень – мать всех пороков, – заметил я. – Вот и решилзаниматься делом, пока слушаю.

Я захватил еще лопату песка и высыпал его на багажник.Теперь Долан говорил быстрее, и голос звучал более настойчиво:

– Миллион долларов и моя личная гарантия, что никто тебя ипальцем не тронет… Ни я, ни мои люди – никто.

Руки у меня перестали болеть. Просто поразительно, хотя янепрерывно работал лопатой. Прошло не больше пяти минут, и задняя часть«кадиллака» была засыпана вровень с дорогой. Засыпать яму, даже работаявручную, куда легче, чем рыть ее.

Я сделал передышку и оперся на лопату. – Продолжай, чегозамолчал?

– Слушай, это безумие, – сказал он, и теперь я услышал в егоголосе панические нотки. – Я хочу сказать, ты сошел с ума.

– В этом ты совершенно прав, – согласился я и принялсяритмично работать лопатой.

Он продержался дольше, чем мог, по моему мнению,продержаться любой другой, – уговаривал, умолял, просил, взывал к разуму. Ивсе-таки его речь становилась все более беспорядочной и бессвязной, по меретого как новые порции грунта сыпались на крышу «кадиллака». Один раз открыласьзадняя дверца и уперлась в земляную стену траншеи. Я увидел, как показаласьволосатая кисть с большим перстнем-рубином на безымянном пальце. И тут жевысыпал туда четыре полные лопаты грунта. Послышались ругательства, и дверцазахлопнулась. Вскоре после этого он сломался окончательно. Думаю, его доконализвуки непрерывно сыпавшегося на крышу автомобиля грунта. Да, конечно. Шумсыплющейся земли отдавался внутри «кадиллака» очень громко. Песок и гравийпадали на крышу машины и сыпались вдоль бортов. Долан понял наконец, что онсидит в восьмицилиндровом, обитом бархатом гробу с электронным зажиганием.

– Вытащи меня отсюда! – завопил он. – Прошу тебя! Я сойду сума! Вытащи меня!

– Ты готов выслушать встречное предложение? – спросил я.