Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

Мне нравится твоя загорелая макушка, милый, послышался рядомголос Элизабет.

***

– Спасибо, Бет, – сказал я и начал раскладывать деревянныепланки поперек траншеи.

По сравнению с прошлым днем работа была легкой. Почтиневыносимая боль в спине превратилась в тупой, саднящий жар.

Но что ты будешь делать потом? – звучал в голове насмешливыйголос. Что будет потом, а?

Потом все решится само собой, вот и все. Мне начиналоказаться, что ловушка будет выглядеть как следует, а это было самым главным.

Деревянные планки перекрывали траншею таким образом, чтопозволяли мне надежно закрепить их по сторонам в асфальте, по бокам траншеи.Такую работу было бы труднее делать ночью, когда асфальт становился твердым, носейчас, поздним утром, он размягчился, и мне казалось, что я втыкаю карандаши востывающий ячменный сахар..

Когда все планки были на месте, траншея стала походить намою первоначальную диаграмму, начерченную мелом на асфальте, – за исключениемцентральной линии. Я положил рулон брезента у той части, где помельче, иразвязал стягивающие его веревки. Затем начал раскатывать сорок два фута «шоссе71».

Если смотреть вблизи, иллюзия была далеко не идеальной –подобно сценическому гриму и декорациям, которые никогда не выглядят идеальнымииз первых трех рядов. Но стоило отойти на несколько ярдов, и брезент полностью сливалсяс дорожным покрытием. Это была темно-серая полоса, ничем не отличающаяся отдействительного покрытия шоссе 71. С краю, слева (если смотреть на запад), набрезентовой полосе была нанесена прерывистая желтая линия, разрешающая обгон.

Я раскатал длинную полосу брезента по деревянным планкам,прошел вдоль нее, поправил и еще раз прошел вдоль, прикрепляя брезент кдеревянным полоскам проволочным сшивателем. Мне трудно было заставить рукиисполнять эту работу, но я заставил их.

Когда брезент был закреплен, я вернулся к фургону, сел заруль, испытав при этом еще один короткий, но мучительный спазм, и проехал квершине подъема. Там я сидел целую минуту, глядя на свои изуродованные руки,лежащие на коленях. Затем я вышел из машины и небрежным взглядом окинул полотношоссе 71. Мне не хотелось обращать внимания на конкретные детали, нет, мнехотелось получить общее впечатление. Я стремился, насколько это возможно,запечатлеть в памяти картину, какой ее увидят

Долан и его спутники, выехав на вершину подъема. Мнехотелось убедиться, насколько она естественна.

То, что я увидел, было лучше того, на что я мограссчитывать. Дорожные машины, выстроившиеся вдоль обочины на дальнем концепрямого отрезка, дополняли кучи грунта, вываленные мной в кювет, когда я копалтраншею. Куски асфальта были почти скрыты грунтом, хотя порой и высовывались.Усиливавшийся ветер сдувал с них грунт, однако и они казались остатками прежнихработ. Компрессор, который я привез в своем (фургоне, ничем не отличался отдорожных машин.

Если смотреть отсюда, иллюзия была полной – шоссе казалосьсовершенно нетронутым.

Транспортный поток был особенно напряженным в пятницу, всубботу он чуть спал – гул автомобилей, сворачивающих в объезд, почти нестихал. Однако этим утром шума моторов совсем не было слышно. Большинствоавтомобилистов уже приехали туда, где собирались проводить Четвертое июля, иливоспользовались другим шоссе в сорока милях к югу. Меня это вполне устраивало.

Я поставил фургон в стороне, за вершиной холма, и повалялсяв нем на животе до без четверти одиннадцать. Затем, когда большой молоковозмедленно и неуклюже въехал на объездную дорогу, я подал фургон задом, открылдвери и побросал внутрь все ярко окрашенные конусы, перегораживающие шоссе.

Справиться с мигающей стрелкой оказалось гораздо труднее.Сначала я не мог догадаться, как отсоединить ее от запертого стального ящика саккумуляторами внутри, не подвергаясь опасности погибнуть от электрошока. Затемя увидел вилку, подсоединенную к розетке. Она была спрятана под кольцом изжесткой резины – страховка, судя по всему, от шутников, которые могут решить,что будет весьма забавно выдернуть вилку и отключить стрелку, указывающуюнаправление объезда.

Я достал из своего инструментального ящика молоток истамеску, и четырех резких ударов оказалось достаточно, чтобы сбить резиновоекольцо. Плоскогубцами я сорвал его и выдернул кабель. Стрелка перестала мигатьи потухла. Я столкнул ящик с аккумуляторами в кювет и засыпал его песком. Былокак-то странно стоять и слушать жужжание под слоем грунта. Но это напомнило мнео Долане, и я рассмеялся. Долан вряд ли станет жужжать.

Он может кричать и просить о пощаде, но жужжать он не будет.

Стрелка была прикреплена к стойке четырьмя болтами. Яослабил их, стараясь работать как можно быстрее, все время прислушиваясь к шумумотора. Прошло достаточно времени, и можно было ждать еще один автомобиль – нопока не «кадиллак» Додана, это уж точно.

***

И тут снова заговорил мой внутренний пессимист.

Что, если он решит все-таки лететь? Но он не любит летать насамолете. Ну а если он поедет, но другой дорогой? Например, по магистральномушоссе? Сегодня все… Он всегда ездит по семьдесят первому. Да, но вдруг…

– Заткнись, – прошептал я. – Заткнись, черт тебя побери,закрой свой говенный рот!

Успокойся, милый, успокойся! Все будет в порядке, – услышаля голос Элизабет.

Я отнес стрелку в фургон. Она ударилась о борт, и нескольколампочек разбилось. Остальные лопнули, когда я бросил на нее стальную стойку.

Покончив с этим, я снова въехал на подъем и остановился навершине, чтобы оглядеться вокруг. Я убрал стрелку и аварийные конусы; осталсятолько большой оранжевый знак, предупреждающий: «Дорога закрыта. Пользуйтесьобъездным путем».

Я услышал шум приближающегося автомобиля. И тут мне пришла вголову мысль, что если Долан приедет слишком рано, все мои усилия пойдут прахом– бандит, сидящий за рулем, просто свернет в объезд, оставив меня сходить с умав пустыне. Но приближался «шевроле».

Мое сердце успокоилось, и я глубоко, с дрожью вздохнул. Нонервничать сейчас – непозволительная роскошь.

Я вернулся на то место, где останавливался, чтобы оценитьмой камуфляж. Протянув руку, я покопался в куче всякого барахла и досталдомкрат. Напрягая все силы, не обращая внимания на горящую от боли спину, яподнял заднее колесо фургона, ослабил на нем гайки. Они увидят его, когда…(если) приедут. И я забросил колесо внутрь фургона, услышав звон бьющегосястекла и надеясь, что покрышка останется целой. Запаски у меня не было.

Подойдя к капоту, я достал свой старый бинокль и направилсяобратно, в сторону объездной дороги. Миновал ее и поднялся на вершину следующейвозвышенности, стараясь двигаться как можно быстрее. Лучшее, на что я оказалсяспособен, был старческий бег трусцой.