📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДомашняяНаставления бродячего философа. Полное собрание текстов - Григорий Сковорода

Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов - Григорий Сковорода

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 136 137 138 139 140 141 142 143 144 ... 189
Перейти на страницу:

Кто может поднять на пути золото или бисер, мнящий быть нечтось бесполезное? Какой тетерев не дерзнет вскочить в сеть, почитая рогом изобилия? Какой агнец не устрашится матери, творящий ее волком, и не прилипнет к волку, творящий его матерью? Не вините мира. Не винен сей мертвец. Отнят сему пленнику кураж, выколото око, прегражден путь; связала вечными узами туга сердце его.

Какая туга? Когда что любят и желают мысли, тогда и плотское сердце внутри нас распространяется, раздувается, радуется[221], во время же огнушения стесняется, жмется, тужит, как недужный, отвращается от пищи и уста сжимает. Сатана, погасив огонь божества в мирском сердце, связал туго тугою, дабы оно вечно гнушалося Царствием Божиим и вовек не разрешилось к обретению его; дабы не воспело победной оной песни: «Сеть сокрушилася…» «Путь заповедей твоих тек, когда расширил ты сердце мое». «Желает и кончается душа моя…» «Сердце мое и плоть моя возрадовались…»

И когда пишется: «Да возвеселится сердце мое…», сие значит: «да закуражится». «Отвергнутая утешится душа моя…» – значит, не приемлет куража и желания. Отнять кураж, а навести ужас есть то – стеснить, затворить и связать душу, дабы она не веселилась, но тужила в благом деле. Сия есть престрашная обида, плен и убийство – растлить человека в самых мыслях и в сердце его, как в семенах и в корне его, как написано: «Растлели и омерзели в начинаниях своих», сиречь в главностях: подобны колесничному или корабельному бесноватому управителю. Не винен же мертвец, винен человекоубийца. Мир есть орех, червем растлен, слепец без очей и вождя, медведь, влекомый за ноздри свои, раб сатане, пленник дьяволу, львиная ограда. Какая ограда? Послушаем притчи.

Львиная ограда

Лев дремлющую дубраву с дебрями ее ограждает, дав ей одни врата, где и сам вблизи обитает втайне. Ограждает же не стеною и рвом, но своим следом. Как только голоден, так возревел. Звери, вострепетав, ищут спасения и, притек к спасительным путям, отскакивают вспять от львиного следа, дышущего в чувства их нестерпимым ужасом и преградившего путь. Убоявшись же там, где не было страха, ищут безопасного пути потоль, поколь приблизятся к вратам, где нет подлинно следа и нечувствителен правдивый ужас. Здесь уловляются. Вот врата ада! Здесь всему миру исход и кончина. Сатана «ловит, как лев в ограде своей и как львиный щенок, обитающий в тайных», всех тех, о ком написано: «Убоялися страха, где не было страха».

В сем страшном месте умолчал Михаил. Горние же военачальники, сидя на благокруглой дуге облаков, отдалися в размышления, взирая на круг земной и унывая, как разоряемый Содом или Вавилон пред собою видя. В само сие задумчивое время вместо уныния кураж, вместо же страха радость последующим словом нечаянно так возблаговестил Гавриил.

Путь спасительный

Он прежде запел песнь, а за ним все архангелы сию:

Сойдет архангел в Назарет ко Деве,
Приносит радость праматери Еве.
Радуйся, Ева! Радуйся, Дева!
Обрадованна.
Господь с тобою! Радость тобою
Всем будет данна…

Потом открыл цветущие уста в сей нетленный запах, благовествуя день ото дня спасение Бога нашего: посланник я есть не к единой деве Марии, но во всей Вселенной всех тех: «Господи, в чреве нашем зачал», всех зачав в утробе своей, и вместивших в сердце своем дух заповедей Господних, посещаю, ублажаю и целую сим целованием: «Радуйся, благодатная! Господь с тобою! Благословенна ты в женах!»

Сии суть правдивые матери Божии: ни от крови, ни от похоти плотской, ни от похоти мужской, но от Бога рождающие детей своих. Рожденное от плоти плоть есть, рожденное же от духа есть дух, освятивший сердца и утробы наши. Господи! Сей дух есть закон твой, посреди чрева нашего – путь, истина и жизнь. Мир многолюбящим его, и нет им соблазна. Мир на Израиля и на всех, которые правилом сим жительствуют; мир на них и милость! Внимай, небо, и скажи… Жизнь безопасна; есть то путь сладкий – путь Господень. Любезные мои братья! Отвратите от содомлян ангельские очи ваши и зрите на грядущего пред вами странника сего на земле. Он шествует с жезлом веселыми ногами и местами и спокойно воспевает: «Пришлец я на земле, не скрой от меня заповедей твоих».

Воспевая, обращает очи то налево, то направо, то на весь горизонт[222]; почивает то на холме, то при источнике, то на траве зеленой; вкушает пищу беспритворную, но сам он ей, как искусный певец простой песне, придает вкус. Он спит сладостно и теми же Божиими видениями во сне и вне сна наслаждается. Встает утром свеж и исполнен надежды, воспевая исаиевскую песнь: «Взалчут юнейшие, и утрудятся юноши, и избранные не крепкие будут; терпящие же Господа обновят крепость, окрылатеют, как орлы, потекут и не утрудятся, пойдут и не взалчут».

День его – век ему и есть как тысяча лет, и за тысячу лет нечестивых не продаст его. Он по миру паче всех нищий, но по Богу всех богаче. И что лучше, как «веселие сердца – жизнь человеку»? Жезл его есть Господь страстей и вожделений его, и радости его никто же возьмет от него. Достал он сей мир не как мир доставать обычно. Он возлюбил путь и славу Божию. Сей есть истинный мир и жизнь вечная, а весть его – благовестив. «Да слышит земля слова уст моих!»

Сей странник бродит ногами по земле, сердце же его с нами обращается на небесах и наслаждается. «Праведных души в руке Божией». У безумных почитаются погибшими и заблудшими: «Они же суть в мире». Хотя телесные наличности, досаждая, беспокоят, но сей урон с излишком награждает упование их, бессмертия исполнено, и воцарившийся Господь в них вовеки. «Не слышите ли, что сей пешеходец поет?» «Как не слышать? – воскликнули архангелы. – Он руками машет и поет песнь сию: „На пути откровений твоих насладился, как во всяком богатстве“».

Он один нам есть милейшее зрелище паче всех содомлян. Мы же его познали. Сей есть друг наш Даниил Варсава[223].

И все рассмеялись. Потом же Гавриил простер смарагдинные крылья и, прилетев, сел при боку Рафаилову, обоняя в руках своих сладковонный куст и крын полевой. Рафаил, смотря на Варсаву и посмеявшись, как Сарра, помянул духовного своего сына, любезного путника Товию, сына Товитына. Он долгую повесть соткал: каким образом поручил ему старик сына своего, какие напасти и припадки встречались на пути, сколь счастливо юноша вошел в невестник и переспал с невестою Божиею? «Когда он боялся воды или рыбы, – повествовал Рафаил, – тогда я его научал: „Сын мой Товия! Сын мой, не бойся! Вода не потопит тебя. Но воды блевотин змииных, но потопные речи советов мирских, но волнения плотских устремлений – сей есть всемирный оный древний потоп, всех пожирающий! Ей, глаголю тебе: сего убойся! И рыба, сын, не проглотит тебя. Но чрево, но сирище[224] и чресла твои се есть ад и кит, поглощающий всех, им же Бог – чрево и слава в стыде их. Ей, говорю тебе: сего убойся. И утроба рыбная, и дым внутренностей ее не спасет тебя. Но дым дыма и дух духа, ей, говорю тебе, он спасет тебя“». «Слышь, Израиль! Господь Бог твой посреди тебя, во внутренностях твоих, в сердце твоем и в душе твоей». Тот есть дым дыма и дух духа; дым от утроб твоих, от содомского зажжения вожделений восходящий до небес; и дух, не разделяющийся от тебя, но превосходящий дебелость плоти и тонкость души твоей, тот спасет тебя. Сей есть смирна, и стакти, и касия от утроб твоих. Сей да изойдет, да явится тебе, да зачнешь в утробе и вместишь в сердце, да в благовоние мира его течешь, да не удавит души твоей смрад бесовский и мирских, вожделений зловоние.

1 ... 136 137 138 139 140 141 142 143 144 ... 189
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?