Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов - Григорий Сковорода

Братья! Приглядитесь к правой стороне – вот они! Несколько путников, старавшись от левого пути, пробираются через неровные места к пути мирному. «Как Бог, искусил я и обрел их, достойных себе…»

– Ба, ба, ба! Какое странное сие вижу зрелище! – возопил, как молния, нечаянно Варахиил. Пятерка человеков бредут в преобширных епанчах, на пять локтей по пути влекущихся. На головах капюшоны. В руках не жезлы, но колья. На шее каждому по колоколу с веревкою. Сумами, иконами, книгами обвешаны. Едва-едва движутся, как быки, парохиальный колокол везущие. Вот разве прямо трудящиеся и обремененные! Горе им, горе!..

– Сии суть лицемеры, – сказал Рафаил, – мартышки истинной святости: они долго молятся в костелах, непрестанно в псалтырь барабанят, строят кирки и снабжают, бродят поклонниками по Иерусалимам, по лицу святы, по сердцу всех беззаконнее. Сребролюбивы, честолюбивы, сластолюбцы, ласкатели, сводники, немилосердны, непримиримы, радующиеся злом соседским, полагающие в прибылях благочестие, целующие всяк день заповеди Господние и за алтын оные продающие. Домашние звери[230]а и внутренние змии лютейшие тигров, крокодилов и василисков. Сии нетопыри между правым и левым путем суть ни мужского, ни женского рода. Обоим враги, хромые на обе ноги, ни теплые, ни холодные, ни зверь, ни птица. Левый путь их чуждается, как имущих образ благочестия; правый же отвергает, как силы его отвергшихся. В сумах их песок иорданский с деньгами. Обвешанные же книги их суть типики, псалтыри, прологи и проч. Вся их молитва в том, чтоб роптать на Бога и просить тленностей. Вот останавливаются, молясь, и петь начинают. Послушаем безбожные их песни Божии.

Лицемеры, молясь, поют[231]:

– О смердящие гробы со своею молитвою! – возопил Варахиил. – Сии блудолепные лавры под видом Божиим сатану обожают. Злоба, в одежду преподобия одета, есть то сатана, преобразившийся в ангела светлого. Нет сего злее во всем аду: опустошение царствам, церкви поколебание, избранных Божиих прельщение… Отвратим очи наши от богомерзких сих ропотников, просителей, льстецов и лицемеров. Не слышите ли, что шум, треск, рев, вопль, вой, свист, дым, жупел и смрад содомский восходят от сего пути?

Архангелы обратили светлые лица свои от севера к ясному югу и воспели песнь сию:

Ангельская песнь в силу сего:

«Бездна бездну призывает»[232]

По-эллински – диаволи, по-римски – traductio.

Воспев же, вопросили: что есть клевета?[233] Скажи нам, молния Божия, Варахиил!.. Он же отвечал так: «Клевета есть творить сладкое горьким, и вопреки; она есть то же, что татьба; татьба крадет вещи, а клевета мысли. Мысль есть руководительница человеку и путь. Дьявол, украв у человека добрую мысль, перекидывает будто сеть и препону через добрый путь, а сим самым сводит и переводит его на путь зол. Вот почему по-эллински диаволос, сиречь переметчик, по-римски же traductor, сиречь сводник, или переводник, дано имя клеветнику, по-славянски же клеветать значит то же, что колотить, мешать горькое со сладким, и вопреки. Сие бывает тогда, когда на место сладкого поставляется горькое, и вопреки. Сей есть один источник всех адских мук»[234].

«Ты же, о свет Божий, Уриил! Изъясни нам, что значит то кознь?» Отвечал Уриил: «Кознь есть образ клеветы, по которому она растет и сеется. Она есть то же, что машина. Машина хитрствует в вещах, а дьявольская кознь – в мыслях. Птицелов и рыболов ловят сетями, а он – кознями». Кознь есть ловкая машина, например засада, силок, капкан, западня, сеть, вентер, верша, по-эллински – строфа, сиречь увертка, вертушка и проч. У архитектонови ныне некая машина именуется по-латински caper, сиречь козел. Ныне ясно видно, что хитрость в татьбе, а кознь в клевете есть то же. О сколь прелестная удица! Ею, точно взбесившись, человеческая воля ужасается преподобия, стремится за нелепостями, как олень, ранен в ятра, не видя, как в погибель свою течет. Сии-то души услаждаются песенками сими:

И опять:

И опять: