Крещение огнем. Борьба исполинов - Максим Калашников

— … Нам непонятно, что происходит, — говорит премьер-министр СССР. — Казалось, Женевская встреча Горбачева и Рейгана дала хороший старт. Мы надеялись, что после нее станут активно развиваться деловые отношения во всех областях, и прежде всего в сфере обеспечения безопасности. Наметились две перспективные темы для диалога. Это прекращение испытаний ядерного оружия и ликвидация РСД (ракет средней дальности). Однако ничего не получается. Вы предлагаете этим летом провести встречу в верхах, но ничего не говорите, чем ее наполнить. Я заявляю вам предельно откровенно — мы не понимаем, куда вы ведете дело…

Шульц отвечал с ледяным спокойствием:

— У этой медали есть оборотная сторона. Нам тоже непонятно, что происходит. Перед нами широкий спектр проблем…

(Далее Шульц пошел перечислять все проблемы — от культуры и соблюдения прав человека до разоружения и региональных проблем.)

— Прошу передать в Москву, что мы хотели бы провести продуктивные переговоры по всему спектру, как об этом говорили в Женеве. Я согласен, что встреча на высшем уровне должна быть хорошо подготовлена, поэтому и назвал эти проблемы. Но надо установить дату встречи. Она будет своего рода двигателем процесса. Мы высказали свои предложения и ждем ответа…

— Но чем наполнить эту встречу? — обеспокоенно спросил Рыжков. — Какие конкретные результаты она даст?

— Что я могу доложить президенту? — Шульц ответил вопросом на вопрос, причем самым холодным тоном.

— Я сам задаю тот же вопрос. Что я доложу Генеральному секретарю? — продолжил советский премьер.

— Могу я доложить президенту, что ваша позиция состоит в том, что вы не будете договариваться о дате саммита, пока мы не выработаем удовлетворительное соглашение по запрещению испытаний и ликвидации РСД? Если это так, нас ждут большие трудности, — заявил американец.

— Я повторяю то, что было сказано Горбачевым на XXVII съезде: значение следующей встречи в верхах — в практических результатах на наиболее важных направлениях ограничения и сокращения вооружений… (О. Гриневский. Указ. соч., с. 342–343.)

Как видите, советский премьер всем поведением показывает американцам: «Ну, пожалейте же нас! Согласитесь на наши мирные предложения, чего вам стоит?» Тем самым он наглядно дает понять, что в Москве напуганы и хотят мирной передышки. Уверенная в себе империя говорила бы совсем иначе. Не соглашаетесь на разоружение? Ну и не надо. Вам же хуже будет. Без всяких плаксивых ноток.

Но Горбачев смертельно боялся быть сильным и жестким. 5 мая, выступая на заседании Политбюро, он заявил:

— Если мы встанем на позиции империализма: жесткость и еще раз жесткость, стоять, на чем стояли, — то ничего не добьемся. И все будет по-прежнему. А это значит, будет хуже…

Между тем США и не думали ослаблять нажим. Почуяв, что Г. отчаянно трусит перед перспективой «звездных войн», Рейган вновь и вновь выступал, утверждая: от СОИ мы, янки, не отступим! Америка почувствовала, что коснулась успеха. И действительно: мировые цены на нефть падали, экономика США задышала. Москва могла только писать гневные письма саудовскому королю Фахду, требуя остановить снижение цен, — но это не действовало. Москва пробовала наладить совместные действия на «нефтяном фронте» с Багдадом и Ливией, но это ничего не дало. Ведь Ирак сам получал деньги от Саудовского королевства на войну с Ираном, а ливийцы не имели реальных рычагов воздействия на саудитов.

Чуть серьезнее воспринимались угрозы иранцев сорвать движение танкеров в Персидском заливе. Ведь Тегеран также жестоко страдал от удешевления «черного золота». Однако у иранцев в начале 1986 г/ не было для этого ни авиации, ни крылатых противокорабельных ракет, ни современных мин. Они пробовали атаковать громадные суда на легких катерах со взрывчаткой, с гранатометчиками и легкими ракетными установками на борту. Само собой, никаких серьезных повреждений нанести нефтеналивным гигантам они не могли. А США особо заверили Эр-Рияд в том, что обеспечат безопасность танкеров в Заливе.

Стоп! Вот здесь горбачевское руководство пропустило великолепную возможность сломать американскую игру на нефтяное понижение, снова взвинтив цены и дав нашей стране обильный приток денег.

Нужно было не с иракцами и ливийцами в бесполезные игры играть, а всеми возможными способами договориться с Ираном, дав ему морские мины и крылатые противокорабельные ракеты, дабы полностью сорвать движение танкеров по Персидскому заливу. Это почти автоматически поднимало мировые цены на нефть вдвое, а то и втрое! При этом мы сами ничем не рисковали: в атаку шел «отмороженный», яро антиамериканский Иран. Чтобы выполнить обещания, данные саудитам, Соединенным Штатам в этом случае пришлось бы идти на крупномасштабную войну против иранцев. А она означала тяжелейший удар по напряженной американской экономике. Ведь для такой операции пришлось бы перебрасывать большие морские и военно-воздушные силы на Аравийский полуостров, что заняло бы несколько месяцев. И все это время цены на «черное золото» неудержимо росли бы. СССР полностью окупал затраты на поставку оружия Ирану и создавал большой валютный запас.

А теперь представим, что США, отвечая на иранскую угрозу судоходству в Заливе, вынужденно начинают войну против Ирана в конце 1986 — начале 1987 года. Им необходим как минимум месяц для массированных бомбардировок. В результате против американцев ополчался почти весь исламский мир. Его внимание переключалось с Афганистана и войны против русских на войну с американцами. Становился неизбежным всплеск мусульманского террора, направленного на Запад, а не на нас. Война с Ираном отнимала у США как минимум 40 млрд долларов, ослабляя их способность форсировать гонку вооружений. Да и что ждало американцев в случае успеха? Сил на то, чтобы вторгнуться в Иран и установить там проамериканский режим, у янки не хватало. Иранцы в то время фанатично ненавидели Америку, и потому Штаты ожидала кровавая партизанская война, Великая Отечественная в персидском варианте. Да и мы в таком случае могли подкинуть Тегерану оружие и инструкторов, затянув США в новый Вьетнам.

Попробуем представить себе такой поворот истории. О, я представляю, как яростно сражаются иранские ополченцы-басиджи, фанатичные до самоотречения. Американцам приходится драться за каждый дом, за каждые развалины! В ответ на массированные бомбежки иранцы отвечают Штатам террором. Несколько специальных групп, проникнув в либеральные США, распыляют аэрозоли со страшными болезнями на нескольких станциях метро, в торговых центрах и аэропортах. Эпидемия мигом разносится по всей Америке. Янки вынуждены вводить осадное положение, закрывать движение между штатами…

Тогда уж американцам становится просто не до нас, а цены на нефть достигают в таком случае просто заоблачных высот. И тогда сорваться в кризис рисковала экономика всего Запада. После чего Москва могла диктовать свои условия.

Но допустим, что США ограничились разгромом Ирана с воздуха. Предположим, они два месяца уничтожают бомбами и крылатыми ракетами инфраструктуру Ирана, его энергетику и транспорт, громят предполагаемые хранилища современного оружия. Кто от этого выигрывает? Ирак. Американцы просто расчищали бы ему путь, аки Железный Дровосек, — и Саддам Хусейн легко захватывал богатейшие нефтяные промыслы иранской провинции Хузестан. Ради них он, собственно, и начал в 1980-м войну с Ираном. И тогда огромные ресурсы попадали в руки Ирака, в то время тесно сотрудничавшего с Советским Союзом. У кого Хусейн в середине восьмидесятых покупал оружие, промышленное оборудование, самолеты и целые предприятия? Да у русских! Ирак превращался в региональную сверхдержаву, угрожающую уже и Кувейту, и Саудовской Аравии. И тогда Соединенным Штатам пришлось бы начинать новую, разорительную для них войну, уже против Ирака.