По большому льду. Северный полюс - Роберт Эдвин Пири

Привожу факсимиле типичного набора данных этих наблюдений.

Я допускал погрешность в своих наблюдениях приблизительно в десять миль, поэтому, пересекая лед в различных направлениях, я неминуемо должен был пройти через или очень близко к той точке, где север и юг, восток и запад сходятся воедино.

Невежество и заблуждения по многим вопросам, касающимся Арктики, вероятно, так глубоки и имеют столь широкое распространение, что, по-видимому, здесь имеет смысл привести исходные положения. Всякий, кому это интересно, может углубить свои знания, прочитав вступительные статьи любого хорошего школьного учебника по географии или астрономии.

Северный полюс, то есть географический полюс, в отличие от магнитного (что обычно и является главным камнем преткновения для несведущих обывателей) – это просто точка, где воображаемая линия, называемая земной осью, – то есть линия, вокруг которой Земля за сутки совершает полный оборот, – пересекается с земной поверхностью.

Недавние глубокомысленные дискуссии по поводу размера Северного полюса – размером ли он с четвертьдолларовую монету, шляпу или небольшой городок, – просто нелепы.

Если быть точным, Северный полюс – это просто математическая точка, а, следовательно, в соответствии с математическим определением точки он не имеет ни длины, ни ширины, ни толщины.

Если задать вопрос, насколько точно можно определить местоположение полюса, – а именно этот пункт и привел в замешательство некоторых несведущих знатоков – то можно на него ответить так: это зависит от особенностей используемого инструмента, от умения наблюдателя и от количества проведенных наблюдений.

Если бы Северный полюс находился на суше, то, установив на соответствующем фундаменте инструменты высокой точности, какими оснащены крупнейшие обсерватории мира, и пригласив опытных исследователей, которые проводили бы многократные наблюдения в течение многих лет, может быть, удалось бы определить местонахождение полюса с высокой степенью точности.

С помощью обычных полевых инструментов, таких как меридианный круг, теодолит или секстант, проведение расширенной серии наблюдений опытным наблюдателем позволит определить местонахождение полюса в пределах вполне удовлетворительных, но не с такой степенью точности, как в описанном выше случае.

Ординарное наблюдение в море с помощью секстанта и естественного горизонта, как это обычно делает капитан судна, проведенное в обычных удовлетворительных условиях, дает наблюдателю возможность определить свое местонахождение с точностью до мили.

Что касается трудностей проведения наблюдений в арктических регионах, то опытные эксперты, правда, не имеющие опыта работы в полярных условиях, обычно склонны переоценивать и преувеличивать трудности и изъяны таких наблюдений, считая их причиной холод.

На основании собственного опыта могу утверждать, что для наблюдателя, одетого в меховую одежду и проводящего исследования при ровной погоде и температурах, не выходящих за пределы, скажем, 40° ниже нуля по Фаренгейту, трудности работы, связанные только с холодом, не существенны; хотя величина и характер ошибок, обусловленных воздействием холода на инструмент, могут быть предметом дискуссии.

Я лично испытывал самые серьезные затруднения из-за глаз.

Если в течение многих дней и недель глаза постоянно подвергаются воздействию яркого дневного света и неизменно напрягаются при прокладке курса по компасу, когда необходимо все время держать в поле зрения некоторую фиксированную точку-ориентир, то проводить серию наблюдений в этих условиях – сущий кошмар. Напряжение при наведении фокуса, точном совмещении солнечных отражений, считывании показаний верньера – это могут представить себе только те, кто проводил такие наблюдения при ярком солнечном свете на нетронутом снежном пространстве Арктики. Обычно после таких измерений глаза наливаются кровью и болят еще в течение нескольких часов.

После нескольких серий вышеописанных наблюдений в районе Северного полюса мои глаза еще два или три дня были неспособны к работе, требующей напряжения, и если бы мне пришлось прокладывать обратный курс, это было бы для меня крайне тяжелым испытанием.

Защитные очки, которые мы все постоянно носили во время переходов, хоть и помогали, но не снимали напряжения полностью; во время серии наблюдений глаза крайне устают и зрение, временами, даже ухудшается.

Специалисты расходятся в мнениях, пытаясь оценить погрешность наблюдений, проведенных на полюсе. Лично я склонен думать, что погрешность составляет не более пяти миль.

Никто, за исключением людей, абсолютно не сведущих в подобных вопросах, и не предполагал, что я с помощью имеющихся в моем распоряжении инструментов, смогу точно определить местонахождение полюса. Однако, никто, кроме все тех же далеких от навигационных счислений обывателей, ни на мгновение не усомнится в том, что после приблизительного определения этой точки и установления величины допустимой погрешности в пределах 10 миль (учитывая возможность ошибки и приборов, и наблюдателя), при последующих повторных пересечениях этой десятимильной области в разных направлениях я в какой-то момент прошел вблизи точки полюса или, возможно, прямо по ней.

Конечно, наше прибытие в этот труднодоступный пункт назначения сопровождалось некоторыми более или менее неформальными церемониями, которые не продумывались заранее. Мы водрузили на вершине мира пять флагов. Первым был шелковый американский флаг, который 15 лет назад подарила мне миссис Пири. Ни один флаг в мире не путешествовал по высоким широтам так много, как этот. После того как он перешел в мое личное безраздельное пользование, я брал его во все северные экспедиции, обернув вокруг тела, и оставлял кусочек в каждой «крайней северной точке», по мере продвижения завоевываемой мной: на мысе Моррис-Джесеп, в крайней материковой северной точке исследованного мира; на мысе Томас-Хаббард, на северной оконечности Земли Джесепа, чуть западнее Земли Гранта; на мысе Колумбия, на северной оконечности земель Северной Америки; в моей крайней северной точке 1906 года, на широте 87°6', среди льдов Северного Ледовитого океана. Поэтому к тому времени, когда флаг, наконец, достиг Северного полюса, он был довольно сильно истрепан и слегка выцвел.

Отныне широкий диагональный фрагмент этого флага будет развеваться над самой дальней, покорившейся нам, целью на Земле – над тем местом, где стояли в этот момент я и мои смуглые компаньоны.

Кроме того, я счел уместным водрузить на полюсе знамя братства Дельта-Каппа-Эпсилон, в члены которого я был посвящен еще будучи выпускником Боудонского колледжа; а также красно-бело-синий Всемирный флаг мира и свободы, флаги Военно-морской лиги и Красного креста.

Водрузив на льду американский флаг, я поручил Хэнсону прокричать вместе с эскимосами бодрое троекратное «ура!», что они и исполнили с большим воодушевлением. После этого я пожал руку каждому участнику – мой искренний неофициальный порыв признания нашего братства, без сомнения, получил бы одобрение приверженцев демократии. Эскимосы радовались нашему успеху, как дети. Они, может, и не осознавали всей важности события, тем более, его всемирного значения, но они поняли, что, наконец, выполнена та задача, которой я был поглощен все эти годы.