Царица поверженная - Маргарет Джордж

в лавровом венке, право на постоянное ношение которого даровано Цезарю сенатом, и все время касался его (поскольку у него красивые руки). Он начал с нападения на тебя лично и на твои действия. Он обвинил тебя в том, что ты раздаешь римскую территорию, что категорически запрещено. Он денонсировал твои «александрийские дарения», как он назвал их, и сказал следующее: «Он назначил своих детей править над римскими землями, не исходя из их способностей или верности Риму – как могут они быть способными или лояльными, если им всего шесть лет? – и сделал их царями. Да, сделал своих детей царями! И что из этого следует, кто же он сам? Тоже царь! Уж во всяком случае, не римский консул! Дети римских консулов и полководцев не бывают царями и царицами. Он сошел с ума!»

Так и было заявлено. И еще: «Он должен ответить за самоуправство!»

Вместе с этим представлением закончилось и его консульство – он отбыл на границу, дабы покарать врагов Рима. Жди от него письма в скором времени.

Я обязан предупредить, что хотя у тебя немало сторонников, даже среди них многие пребывают в недоумении относительно твоих действий.

Твой верный друг М. Эмилий Скавр

Я положила письмо.

– Что ж, теперь будем ждать письма от Октавиана?

Антоний выглядел удрученным.

– Не переживай из-за него, – сказала я. – Ясно, что это игра на публику.

По прошествии некоторого времени пришли сразу два послания: одно – официальное, другое – личное. В официальном Октавиан высокопарным языком осуждал проводимую Антонием политику и произведенные им назначения. В личном он перешел на насмешливый тон.

Мой дорогой зять!

Если ты отвлечешься от вакханалий во дворце Александрии, то твои жена и дети, безусловно, будут рады получить от тебя весточку – вот уж подлинная редкость. Или в объятиях этой египетской царицы ты совершенно забыл и о своей семье, и о своем долге? Если так, я серьезно сомневаюсь в твоей способности нести бремя ответственности за порученную тебе часть мира: твое поведение в последнее время свидетельствует против этого. Может быть, надо подумать о том, чтобы выйти в отставку и назначить кого-нибудь помоложе? Пусть взвалит на себя ношу, ставшую для тебя непосильной, пока ты не свалился.

Надеюсь, мое письмо застанет тебя в добром здравии. Но все-таки я боюсь, что ты нуждаешься в восстановительном отдыхе – на Западе. Если бы ты решился приехать, мог бы рассчитывать на самый радушный прием.

Твой брат и товарищ по триумвирату, император Ю. Цезарь Divi Filius

P. S. Перестань защищать права этого бастарда, сына царицы. Это недостойно тебя.

– Наглость! – взревел Антоний. – Намекает, что я сумасшедший! Да как он смеет?

– Кончай кричать, – сказала я. – Ты и вправду орешь как безумец.

– А как насчет того, как он называет тебя «этой египетской царицей», как будто у тебя нет имени!

– Он хорошо знает мое имя, – сказала я. – Точно так же, как имя Цезариона.

По моему разумению, атака Октавиана была хорошим знаком: мы коснулись обнаженного нерва, и он почувствовал, что наши действия угрожают ему.

– Я отвечу ему прямо сейчас! – крикнул Антоний.

– Нет, подожди! – возразила я.

– Сейчас же! – Он схватил кувшин вина и налил себе огромную чашу. – И собственноручно!

Антоний порылся в шкатулке с письменными принадлежностями и принялся яростно строчить ответ. А через некоторое время сунул мне в руки письмо.

С чего ты озлобился? Оттого, что я живу с царицей? Но она моя жена, и это продолжается уже девять лет. А ты как будто живешь с одной Ливией? Будь я проклят, если ты, пока читаешь мое письмо, не переспал с Тертуллой, или Теренцией, или Руфиллой, или Сальвией Титисенией, или со всеми разом! Да и не все ли равно, с кем ты путаешься!

Я рассмеялась.

– Ну и картина – все разом! Должно быть, у него кровать от стены до стены.

– Так и есть. Ему нравятся большие компании.

Антоний осушил чашу и тут же наполнил следующую.

– Это забавно, но это не ответ на его обвинения.

– А мне плевать! Пусть он вспомнит, что я знаю правду о его хваленой нравственности и благочестии. На политические обвинения я отвечу отдельно.

Он помолчал.

– Заметь, об Армении в письме ни слова. Неужто присоединение к Риму новой провинции вовсе не имеет значения? И какими завоеваниями или достижениями может похвастаться он сам?

Позднее, в более трезвом письме, Антоний изложил претензии к Октавиану, подкрепив свою позицию серьезными аргументами, в том числе и юридическими. Октавиан отказал ему в посылке четырех легионов, которые был обязан отправить по Тарентскому договору. Он не разрешил Антонию набрать новых солдат в Италии, выдал ветеранам худшие земельные участки и в одностороннем порядке отрешил Лепида от должности, прибрав к рукам все его владения и легионы вместо того, чтобы поделить их. Все эти действия представляли собой серьезные нарушения союзнических обязательств. Что же касается Цезариона и Клеопатры, то царица, жена Антония, она была женой Цезаря, а Птолемей Цезарь – их законный сын. Правда, это не имеет никакого отношения к нарушению Октавианом его союзнических обязательств.

Отослав письмо, Антоний отбыл в Армению, к Канидию и его легионам, чтобы по соглашению с царем Мидии готовиться к вторжению в Парфию.

Если смотреть с юридической точки зрения, шаткое здание триумвирата все еще стояло, удерживая обоих властителей от открытого вооруженного противостояния. Однако срок их полномочий истекал уже через девять месяцев. Что произойдет после этого? Республика, несмотря на сентиментальные разговоры о ней, мертва, ибо так и не восстала после смерти Цезаря. Рим находился под властью сначала одного диктатора, потом трех, а теперь остались двое из них. То, что дело идет к единоличному правлению, ни у кого не вызвало сомнений. Вопрос заключался в другом: кто получит полноту власти.

Ответ напрашивался старый и простой: тот, у кого лучше армия. Так было всегда.

Поэтому в отсутствие Антония я приступила к укреплению египетского флота, благо начали поступать доходы от бальзамовых посадок, и они давали возможность привлечь нужные средства. У нас имелся неплохой флот численностью примерно в сотню кораблей, построенный главным образом из киликийского корабельного леса, но теперь для строительства тяжелых судов мне требовалось дерево с гор Ливана – огромные кипарисы и кедры. Агриппа построил первоклассный тяжелый флот, и мы должны были получить такой же, а не пытаться атаковать морских левиафанов на лодках, подобно Сексту. И с тем же печальным результатом.

Я была убеждена, что флот играет ключевую роль в любой войне. Агриппа