Гагаи том 1 - Александр Кузьмич Чепижный

И получают деньги по-разному. Один с достоинством берет их в руки и на виду у всех не спеша кладет в боковой карман. Другой, не считая, сгребает пятерней и сует в карман брюк. У этого на лице целая гамма чувств: и извинительная улыбка кассиру, и подозрительный взгляд в сторону соседа, и радость обладания этими хрустящими бумажками, и опасение потерять их. А тот, что нетерпеливо поглядывал на окошко, теперь дважды пересчитывает деньги, сердито отталкивает плечом напирающего сзади, отвечает на возгласы недовольных его медлительностью: «Успеете. Не горит». Этот забирает только бумажки, пренебрежительно смахивая мелочь на стол кассира. А старый знакомый, что с блеском в глазах, волком смотрит — не обсчитали бы, загораживает собой окошко, чтоб не видели, не слышали, сколько ему причитается. Переспрашивает, какие вычеты по подоходному налогу, по займу. Пальцы его дрожат. И, уронив мелкую монету, ждет, пока ее вернут, как бы там ни возмущалась, ни шумела очередь.

Распоряжаются деньгами, кто как привык, у кого какие принципы. Один несет домой всю получку, хотя и не без того, чтобы выпить сто граммов и кружку пива. Другой откладывает часть денег для своих, мужских, нужд прямо здесь же, едва отойдя от кассы. И еще бравирует этим, мол, бабе что ни дай, рада будет, дескать, не так воспитаны, чтоб у жинки клянчить на пиво и папиросы. Иные не кичатся самостоятельностью в финансовых вопросах, не прочь прослыть добропорядочными семьянинами, при случае даже могут осудить вот тех, откровенных зажимал, а потихоньку, между прочим, тоже утаивают часть заработка от жен. В общем, кто во что горазд.

Да, многое можно постичь в человеке по его отношению к деньгам...

В Ясногоровском депо выдавали получку. И все происходило, как обычно. Стоял такой же сдержанный гул в помещении, где собрались почти все свободные от работы паровозные бригады. Может быть, чуть медленней, чем в дни выплаты аванса, двигалась очередь. В получку всегда приходится считать большие суммы. Один за другим подходили к окошку, расписывались в ведомости. Кассир-плательщик, с коротко остриженной, седой головой, со своим неизменным погасшим и прилипшим к губе махорочным окурком, отсчитывал купюры: Паровозники — денежный народ. Кочегарам по четыреста-пятьсот рублей доплаты. Помощникам — побольше. О машинистах и говорить не приходится. До девятисот рублей некоторые получают в дополнение к авансу.

Нетерпеливые уже отправились в пристанционную забегаловку отметить день получки. Кое-кто поджидал своих напарников. Так уж исстари появилось у паровозников: помощники и кочегары угощают механиков. Считается, что они дают заработать. К тому же, как ни крути, достаточно слова машиниста, и снимут с паровоза. Он может и прижать работой так, что невтерпеж. А может и послабление дать. Совестливые машинисты не злоупотребляют своей властью. И на пропой вносят равную долю. Но есть такие, что принимают магарыч как должное. Некоторые сами напоминают забывчивым подчиненным об угощении. Выпьют, и пошли разговоры о том, как раньше ценили механиков и что теперь совершенно не то. Вспоминают давние поездки и такие фантастические случаи, с которыми разве только охотничьи байки могут потягаться.

Достигла заветного окошка и бригада Тимофея Пыжова. Все трое — один за другим.

«Вам, Тимофей Авдеевич, тысяча шестьсот тридцать два рубля и семьдесят одна копеечка, — торжественно проговорил кассир, показывая пальцем, где следует расписаться — Будьте любезны».

По очереди пролетело: «Тыща ше-ше-ше...» И стало тихо-тихо.

Андрею Раздольнову насчитали тысячу сто рублей. И уже окончательно поразила всех доплата Ивана Глазунова. Восемьсот рублей!

«Ты гляди, какой прыткий! — послышался недоумевающе-завистливый возглас. — Без году неделя на паровозе — больше тыщи в месяц!»

«Работать надо, — отозвался Андрей, — а не гонять пары впустую!»

Тогда и случилось то, чего так ждал Дорохов. И в политотдел, и в отделение дороги начали поступать заявления с требованием пересмотреть существующие предельные нормы технической эксплуатации локомотивов. Писали о том, что пора узаконить результаты экспериментальных поездок Тимофея Пыжова, разрешить езду на большом клапане всем паровозным бригадам, всем дать возможность водить тяжеловесные составы. Грозили сообщить в газету, что у начальства есть любимчики и пасынки, иначе чем же объяснить то, что Пыжову дают зарабатывать, а остальным нет. Были и коллективные послания, и от имени бригады, и от отдельных лиц. Викентий Петрович совал эти заявления Климу, раздраженно говорил:

«Вот, полюбуйся, к чему привели твои эксперименты. Все вдруг возомнили себя чуть ли не академиками. Все хотят водить скоростные тяжеловесы».

«Это же чудесно!» — отвечал Клим.

«Как? Без подготовки? С разным уровнем квалификации?!»

Клим сразу же ухватился за эту мысль. Ведь в постоянных хлопотах он совершенно упустил из вида это обстоятельство. Тимофей, конечно, опытный механик, второй класс имеет. Но поначалу и у него не все шло гладко. Приходилось искать верные решения, двигаться ощупью. Зато теперь значительно легче будет остальным машинистам.

И Дорохов уже прикидывал, как сделать, чтобы опыт бригады Тимофея Пыжова стал достоянием всех паровозных бригад. Организовать курсы? Школу передового опыта? Несомненно, нужны теоретические занятия. А где взять лекторов? И практическая езда (хотя бы несколько часов) совершенно необходима.

Все это мгновенно пронеслось в голове Дорохова.

«А если организовать эту подготовку? — спросил он — Деньги найдем?»

«Как ты, Клим, надоел мне, — устало проговорил Викентий Петрович. — То одно, то другое... Даже при самых благоприятных условиях я не смогу выполнить вот эти требования. — Он вдруг раздраженно бросил на стол корреспонденцию: — Не имею права! Пойми же ты!..»

Дорохов, конечно, понимал Викентия Петровича. Он и не хотел склонять его к нарушению железнодорожных уставов.

Просто Клим был убежден, что в жизнь транспорта врывается новое и что это новое победит, утвердится. А для того, чтобы потом не пороть горячку, хотел заблаговременно подготовить людей. Начальнику отделения, видимо, не до этого. Большое хозяйство на плечах. Ясногоровское отделение — крупнейшее на дороге. И требования, планы, соответственно, повышены. Так что успевай только поворачиваться.

Правда, начальник политотдела не в меньшей степени отвечает за выполнение производственных заданий. А если разобраться глубже, пожалуй, даже в большей. Потому что он посланец партии, ее полпред. И если партия говорит, что успех дела в данный момент решают кадры, овладевшие техникой, эту мысль он должен донести до сознания каждого работника и сделать все, чтобы успех был достигнут. Если начальник отделения может жить заботами сегодняшнего дня, он, Дорохов, выполняя текущую работу, должен находить время для того, чтобы заглянуть в завтра.

И он нашел выход из затруднительного положения. Подсказал идею членам партийного бюро депо. Среди инженерно-технических работников