Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом - Эшли Вэнс

минивэн, подкатили к проходной обнесенного глухим забором с колючей проволокой ракетостроительного завода и сразу за воротами предъявили паспорта охране. Тут, правда, блюстители режима секретности оказались подотошнее коллег на полигоне, и процедура проверки документов затянулась. Похоже, прежде иностранных журналистов внутрь не допускали, и служба безопасности вполне могла пресечь и мой визит. Я реально вынужден был, выйдя из минивэна, четверть часа топтаться возле него, пока мои украинские спутницы и бодигард объяснялись с охраной, размахивая какими-то бумагами. Припаркованы мы были посреди обширной асфальтовой площадки между заводскими корпусами и обсаженной деревьями аллеей. Как уже упоминалось, площадь это предприятие занимает огроменную, но выглядела его территория чуть ли не заброшенной. Оглядевшись по сторонам, я обнаружил лишь грузовик службы доставки, ракету длиной метров двадцать, выложенную, видимо, в качестве экспоната, и пару ребят в униформе на небольшом тракторе – судя по виду, 1960-х годов выпуска. И всё.

Будучи воспитан на американской культуре конца холодной войны, я, видимо, слишком проникся антисоветской пропагандой, и увиденное меня одновременно ужаснуло и разочаровало. Череда событий одно другого нелепее привела меня на завод, где некогда злонамеренно производили главную угрозу моей жизни. Ну и мне, типа, хотелось бы всё-таки увидеть вокруг что-нибудь более зловещее и устрашающее. Но нет. Перед моими глазами предстал всего лишь очередной гигантский промышленный комплекс в состоянии запустения, обветшания и упадка; не грозный вестник апокалипсиса, а уныло-гнетущая богадельня, где он тихо доживает свои последние дни.

Цехов, где некогда производили МБР, мне так и не показали, а промчали мимо них (если это были они) на убийственной скорости последнего крутого спуска с русских горок на дальнюю оконечность территории. Вероятно, дело было в том, что на главном входе в аэрокосмическую часть комплекса меня заждался следующий, еще более престарелый экскурсовод. Он объяснил, что «Южмаш» производит – точнее сказать, готов в любой момент снова начать производить – широчайший ассортимент продукции: РН «Зенит»; первые ступени РН «Антарес» американской Orbital Sciences Corporation[245]; РН «Циклон-4», заказанную в свое время для запуска спутников бразильцами, позже пошедшими на попятную; плюс широкий спектр ракетных двигателей на любой вкус.

При хорошем раскладе «Южмаш» мог бы производить по двадцать ракет-носителей в год. «Но у нас теперь и близко такого количества заказов не бывает, – сказал мой гид. За последние годы «Южмаш» вынужден был пойти на радикальное сокращение штата ракетостроителей, а оставшиеся инженеры и техники то и дело переводились на двух-трехдневную рабочую неделю, а то и вовсе месяцами сидели без зарплаты. Чтобы как-то восполнить потерю доходных заказов на постройку ракет, «Южмаш» брался производить что угодно – от самолетных шасси и тракторов до слесарных инструментов и электробритв. Это мне, по крайней мере, объяснило, почему во время предложенной мне экскурсии в одном из цехов корпуса́ ракет были задвинуты к стенке и лежали без движения, зато шустро собирались троллейбусы.

Несмотря на переживаемые «Южмашем» тяжелые времена, мой гид лучился гордостью за свой завод. И ведь там реально было чем гордиться. Он показал мне уникальное оборудование для аргонодуговой сварки с рентгеновской дефектоскопией получаемых швов. Ему грело душу, что сам Илон Маск восхищался их «Зенитом». Попутно он не забыл поднять на смех опасения относительно утечки украинских ракетостроительных технологий прямиком в Северную Корею. Речь шла о давней публикации в New York Times и последовавших за ней журналистских расследованиях касательно того, что КНДР подозрительно быстро совершенствует свои баллистические ракеты малой и средней дальности, а их двигатели будто слизаны с РД-250, некогда производившихся на «Южмаше».

«Вот только не хватало, чтобы еще и вы написали про Северную Корею, – сказал он мне с нервным смешком. – В интернете всё врут. А нас тут проверками достали уже».

Мы переходили из одного обширного цеха в другой, и повсюду будто в ожидании – что-то с нами будет теперь? – лежали корпуса ракетных ступеней, кольца сочленения, обтекатели… Большинству бродившего там туда-сюда народа было за пятьдесят, а кому-то и явно за шестьдесят и за семьдесят лет. Вдоль стен каждого помещения сидели старушки в белых халатах за деревянными столами промеж железных шкафов для хранения документов и бдительно следили за всеми моими перемещениями. Всё было проникнуто печалью. Нет ни тени сомнения в исключительности украинского машиностроения[246]. Многие страны и корпорации, сколько ни бились, и близко не сподобились производить продукцию, сопоставимую с той, что некогда сыпалась из этого завода, как из рога изобилия. Но все знания и потенциал были парализованы политикой и коррупцией, а научно-технический прогресс тем временем уверенно прошествовал куда-то далеко вперед мимо глухих стен «Южмаша».

* * *

В Днепре я побывал после 2014 года. На востоке Украины не первый год хозяйничали добровольческие вооруженные формирования.

Напряженность перекидывалась и на Днепр, отстоявший от зоны вооруженного конфликта на какие-то полтораста километров. Горожане тревожились за свое будущее, поскольку Владимир Путин давно дал ясно понять, что хотел бы видеть Днепр и Днепропетровскую область в составе России. Многие местные жители и в целом украинцы ощущали себя жертвами предательства со стороны Запада, поскольку они вроде бы делали всё, что тот от них хотел, избавившись от ядерного арсенала и стремясь к демократии и евроинтеграции, а в трудную минуту западные страны, в частности США, бросили их в беде. Между тем медвежью услугу стране оказывали и коррумпированные политики, потворствовавшие обескровливанию украинской экономики посредством выкачивания из нее денег, столь нужных для ее оживления.

Сочетание военного присутствия России и дисфункции Украины создавало в Днепре в это предвоенное время атмосферу на грани какой-то пародии на Дикий Запад. Мы со свитой, к примеру, зашли в ресторан. На входе рамка металлоискателя. Соответственно, моему телохранителю вход внутрь был заказан, и он остался нас ждать в вестибюле в компании других телохранителей. Так они там и сидели со своими кобурами на коленях и стреляли глазами по сторонам и друг на друга, пока их подопечные, включая меня, обедали. Если, скажем, тебе хотелось выкурить косячок и на время забыть о том, что по твою душу на твою землю вот-вот придет Путин, ты переходил на темную сторону интернета и на некоем сайте выбирал себе травку, оплачивал ее биткоином и получал GPS-координаты закладки. Прибыв на указанное место и чуть копнув, ты получал искомую контрабанду с маркировкой «зарыто такого-то числа» и т. п.[247] Или, к примеру, захотелось тебе поохотиться на кабана с гранатометом. Без проблем, особенно если ты лично знаком со столь авторитетным человеком, как Поляков[248].

По воспитанию или по самой своей природе