Алая Вуаль - Шелби Махёрин

сестры в Реквием и спрятал его — спрятал ее — в пещере возле твоей спальни. Мы должны пойти туда. Мы должны как-то помочь ей…

Даже произнося эти слова, я понимаю, насколько нелепо они звучат. Как мы можем помочь моей мертвой сестре? Как она вообще может быть здесь? Ее тело сгорело в катакомбах вместе с остальными, и даже до Адского пламени Коко — в лице Филиппы не было ничего мирного, когда я видела ее в последний раз. Ради всего святого, половина лица отсутствовала. То, что ее тело может быть здесь, на Реквиеме, — невозможно, немыслимо, это самая страшная из всех ловушек, которые мог расставить Некромант. И если это был не сон, то уж точно ловушка. То же самое мрачное осознание проносится в глазах Михаля, пока мы смотрим друг на друга.

Не успел он открыть рот, как отчаяние пронзает меня словно ножом: конечно, я не могу просить его подвергать себя риску, да и сама не должна идти, но от одной мысли о том, что тело Филиппы окажется в руках Некроманта, мне становится физически плохо. Он уже осквернил ее. Что еще он собирается сделать?

Михаль медленно выдыхает, и сила его взгляда отбрасывает меня назад, если бы он все еще не держал меня за руки.

— Это может быть опасно, — говорит он.

— Я знаю.

— Это может быть ловушка. Твоей сестры здесь может и не быть. Некромант мог каким-то образом проникнуть в твой разум и изменить твое восприятие. С помощью колдовства он может сделать гораздо хуже.

— Она моя сестра, Михаль. — Я задыхаюсь, глотая желчь и вспоминая слова Филиппы, сказанные так давно. Я никогда не позволю ведьмам заполучить тебя. Никогда. Мы не могли знать, чего нам будет стоить это обещание, но даже тогда — в двенадцать лет — она говорила серьезно. Она никогда бы не оставила меня Некроманту. Даже мертвой. — Но если ты прав — если ее здесь нет, и все это лишь продуманная уловка, — я должна убедиться. Мне нужно знать.

— Но почему? — Его глаза метались между моими в отчаянной попытке понять. — Зачем вообще рисковать? Твоя сестра мертва, Селия, и Некромант не сможет воскресить ее без твоей крови. Если ты пойдешь туда, то можешь сыграть ему на руку. Если только, — он понизил голос, — ты не хочешь, чтобы он ее воскресил?

Я смотрю на него в шоке. В неверии. Затем, отдернув руки, говорю:

— Конечно, я не хочу, чтобы он ее воскресил! Как ты вообще мог такое подумать?

— Я должен был спросить…

— Ты не спрашивал, но если бы ты видел то, что видела я, если бы ты знал, что он сделал с ее телом… — Но, конечно, Михаль не понимает. Я и сама с трудом понимаю. Риск должен перевешивать награду, но мысль о том, что Некромант хранит труп моей сестры, уродуя его, так же невыносима, как и то, что он ее воскресит. — Он не может получить ее, — говорю я со звенящей окончательностью.

— Отлично. — Михаль говорит сквозь зубы с вынужденной сдержанностью, бросая взгляд на лестницу, по которой мы только что спустились. Насколько я знаю, Паша и Иван могут подслушивать за ними, ожидая указаний Михаля. — Тогда позволь мне пойти и забрать…

— Без меня ты никуда не пойдешь. Я — приманка, помнишь? Наша ловушка на балконе не сработала, но его… Мы можем использовать ее в наших интересах, Михаль. Мы знаем, где будет Некромант, и знаем, чего он хочет. Если действовать сообща, у нас будет больше шансов схватить его, чем когда-либо прежде.

— Но остальные…

— Кто знает, какие шпионы у Некроманта сейчас в замке? — Я вскидываю руки в разочаровании и панике, потому что он все еще не понимает. Мои ладони стали влажными от пота и такими же холодными, как камень вокруг нас. В свете факелов они бледно и ярко блестят. — Если мы предупредим остальных, он может сбежать. Он может забрать мою сестру и раствориться в воздухе, и кто знает, когда он попытается сделать это в следующий раз? Кто знает, что еще он с ней сделает? Я отказываюсь ждать еще неделю, еще один день, еще один момент, чтобы остановить его. После Пиппы и… и Милы… и…

— Ты. — Михаль сжимает зубы, напрягая челюсть в плохо скрываемом терпении. — Он не перестанет охотиться на тебя, пока ты не умрешь. Ты понимаешь это? Ты понимаешь, чем это может закончиться, если мы не проявим смекалку? — Когда я решительно смотрю на него, он снова ловит мою руку и поглаживает пальцы, словно пытаясь собраться с мыслями. Успокоить себя. — Ты ведь решительно настроена на это, не так ли? — Когда я киваю, он качает головой и спрашивает: — У тебя есть оружие хотя бы в этой ночной рубашке?

Я без колебаний задираю юбку, обнажая серебряный нож у бедра.

— Любезно предоставлен Луизой ле Блан.

— Напомни мне поблагодарить ее. — С негромким проклятием он быстро и крепко целует меня в лоб. — Обещай мне, что останешься рядом и будешь слушать все, что я скажу.

Яростный кивок.

— Конечно.

— Я серьезно, Селия. Если мы это сделаем, то сделаем это вместе.

Вместе. Хотя само слово ничего не решает, оно звучит необъяснимо, как надежда, как обещание, и я сжимаю его руку в ответ, задыхаясь от этого.

— Я клянусь.

Мы смотрим друг на друга еще одно долгое мгновение. Затем…

— Закрой глаза, — говорит он, и прохладный воздух пробегает по моим волосам, когда я подчиняюсь.

Когда спустя мгновение я снова открываю их, мы стоим на берегу островка.

Хотя из дальнего конца пещеры льется лунный свет, во всем остальном гроте царит темнота и тишина. Даже волны сегодня спокойны и мягко плещутся о сапоги Михаля.

Необычный белый свет исчез.

Я вырываюсь из его объятий, отстегиваю нож от бедра и обыскиваю бесплодный кусок скалы. Исчез не только свет, но и стеклянные гробы. Они просто исчезли. Лишь сырой, поблескивающий слюдой камень остался там, где менее получаса назад они поднимались из земли как столбы.

— У тебя есть колдовской свет? — в отчаянии спрашиваю я Михаля.

Без тела Филиппы это вряд ли может быть ловушкой, а если это не ловушка, то, возможно…

Мой желудок опускается от ужаса.

Возможно, это действительно был всего лишь сон. Возможно, Некроманта здесь вовсе нет, а мне все привиделось.

Нахмурившись, Михаль достает из кармана камень. Я выхватываю его, прежде чем успеваю передумать, и бросаю в каждый уголок островка. В ответ ничего не появляется. Мои плечи опускаются, сердце замирает, и я