Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

с осуждением поглядел на Джей-Джея. Тот лишь фыркнул. Щадить чувства убийцы? Да ни за что!

— Я могу смягчить приговор, Пол, — мягко произнес ирландец. — Наркотики на вашей яхте, ваше пристрастие к абсенту… Маргарет тоже употребляла всю эту гадость, и никто не станет отрицать этого.

— Нет у нас никаких наркотиков на яхте, — пробубнил О’Силгэйр.

— Нет, есть. Вот и в протоколе обыска указано.

— Их кто-то подбросил.

— Никто не мог. Разве что настоящий убийца, буде такой существует, — Мак Лир помахал бумагами.

О’Силгэйр выпрямился на стуле и нерешительным жестом убрал руку полицейского с плеча.

— А беременность? Это правда?

— Это правда, Пол, — скорбно кивнул Мак Лир.

— Тогда это сделал я. Так и запишите. Признание получено, детективы.

Мак Лир открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но О’Силгэйр закрыл глаза и заткнул уши пальцами.

— Мне незачем больше надеяться, любить, бороться! Оставьте меня!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Джей-Джей махнул ирландцу рукой. Тот несколько секунд помялся, словно не зная, стоит ли покидать О’Силгэйра.

— Идем же, тут уже ничего не сделать, — позвал Джордан.

— Да, конечно.

Джей-Джей вышел из комнаты первым и не увидел, как Мак Лир достал из кармана крошечный деревянный кораблик, неуклюжую самодельную игрушку, и поставил ее на стол перед Полом. Потом покинул Пола, не сказав больше ни слова.

Тебе эта фигурка ничего не скажет, Пол, но твоему предку, жившему сто пятьдесят лет назад, сказала бы многое. Мак Лир назвал бы ее свидетельством исполненной просьбы или единственной игрушкой уничтоженного в утробе сына Пола О’Силгэйра и его жены Маргарет, в девичестве Мак Криди. Последнего мужа из рода Мак Криди, павшего от руки О’Силгэйра.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Пётр Перминов

Стоя на песке морском[2]

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

От автора: «Желание написать что-то про Пермь и про Каму зародилось после прочтения „Вдаль к тёмному морю“ Нила Геймана… А ещё мне всегда казалось, что образ Зверя из „Откровения“ это вовсе не символ, не аллегория, как принято считать: Иоанн Богослов на самом деле видел, как из бездны вод выходит нечто ужасное».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Если смотреть на Каму с середины моста, она кажется серо-стальной лентой почти километровой ширины. Лента измята — осенний ветер рябит воду. Ты на минуту останавливаешься. Прямо перед тобой — грузовой порт: гротескные жирафы портальных кранов, буксиры и баржи. За спиной — вид, запечатлённый на открытках и обложках всех путеводителей по Перми: набережная, шпиль бывшей художественной галереи, а за ней, вдали, — здание речного вокзала и причалы. Вот только сейчас, в конце октября, вид совсем не открыточный. Причалы пусты — пассажирская навигация закончилась в первых числах месяца, и круизные теплоходы ушли на зимнюю стоянку, в затон; на набережной лежит снег, который то тает, то выпадает вновь; небо низкое, тяжёлое, мышиного цвета. Оно сейчас — как твоё настроение. Да ладно, признайся — как и вся твоя жизнь. Тебе двадцать, у тебя нет близких друзей, нет девушки — ты одинокий интеллектуал, у которого не может быть ничего общего с окружающей тебя обывательской массой… Ты смотришь на камскую воду под ногами и размышляешь: не спрыгнуть ли? Но… лететь высоко, да и вода ледяная.

В конце концов стоять на продуваемом ветром мосту становится холодно. Ты начинаешь движение, возвращаешься туда же, откуда пришёл — на левый берег. Ты хочешь пройти по улице Окулова до Соборной площади и спуститься на набережную. В холодный субботний день там совсем пусто — нет ни рыбаков, ни отдыхающих семей с детьми, ни влюблённых парочек — именно то, что тебе нужно. Ты ищешь уединения. Речной простор тебя успокаивает.

Полотно моста переходит в улицу Попова, по которой непрерывно мчатся десятки машин. Чтобы пересечь её, надо пройти по небольшому подземному переходу. Вход в него зияет перед тобой тёмной прямоугольной пастью. Ты неторопливо спускаешься по ступеням и обращаешь внимание на надпись на бетонной балке над головой: ИИСУС — ГОСПОДЬ ВСЕХ. Буквы большие аккуратные, выведены белой краской. Таких надписей полно по всему городу: в переходах, на стенах домов, на заборах. Ты кривишь рот: ох, уж эти наивные христианские активисты! Не лень ведь им!..

Ты ныряешь в переход и ненадолго останавливаешься, чтобы глаза привыкли к темноте. Почему-то сегодня здесь темнее обычного, словно сам переход стал вдруг длиннее. Ты понимаешь, что это не более чем иллюзия, но почему-то слегка нервничаешь. Впрочем, ты всегда не любил подземные переходы и тоннели. Ты знаешь об этом и просто идёшь вперёд. Сделав несколько шагов, ты вновь замираешь: кто-то движется навстречу. Кто-то бесформенный, маленького роста. Это карлик.

«Карлик в подземном переходе?!» — поражаешься ты. Если подумать, ничего такого в этом нет. Разве мало в городе людей маленького роста? Почему бы одному из них не пойти прогуляться вдоль реки? Но тебе почему-то не по себе. Ты останавливаешься, щуришься, и понимаешь, что ошибся. Это не карлик — это ребёнок. Похоже, что мальчик. Судя по росту — лет десяти-двенадцати. И несуразно, не по-детски, одетый, потому-то ты и принял его за карлика.

Одни вопросы вытесняются другими. Мальчик один в таком месте? Прячется от кого-то? Или потерялся? Или сбежал из дома? Или из приюта? Почему на нём одежда, больше похожая на холщовый мешок? Множество вопросов роятся в твоей голове. В принципе, это не твоё дело, убеждаешь ты себя, но что-то внутри (наверное, совесть) не даёт тебе просто пройти мимо.

— Эй!.. Парнишка! — говоришь ты, когда вас разделяет несколько шагов. — Ты это… чего здесь?

Ребёнок не отвечает, продолжая идти тебе навстречу. Поравнявшись с тобой, он останавливается и поднимает взор. Вы смотрите друг на друга. В сумраке перехода ты не можешь толком разглядеть его лицо, но его глаза ты видишь очень хорошо — они светятся в темноте. Светятся, как глаза кошки в тёмной комнате, как глаза дикого зверя в ночном лесу. Тебе становится невыносимо жутко, и следующий вопрос, который ты хочешь задать, застревает в горле. Впрочем, вопросы не нужны.

— Иду к вам! — говорит мальчик и улыбается. У него голос глубокого старика.

Ты невольно пятишься и хочешь бежать назад, откуда пришёл, но странный ребёнок направляется как раз туда, а ты меньше всего хочешь видеть его своим попутчиком. Ты обходишь его по дуге, прижимаясь к стене, и бочком,