Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

по-крабьи, несёшься к лестнице. Мальчик смотрит тебе вслед, не переставая улыбаться.

Вынырнув из перехода, ты облегчённо вздыхаешь.

И вновь замираешь. Ты не узнаёшь Перми. Вокруг тебя город, из которого жизнь ушла годы или десятилетия назад. Ты видишь серые облупившиеся стены домов, вспучившийся и покрытый выбоинами асфальт, на котором то тут, то там стоят брошенные, насквозь проржавевшие машины. Между остовами машин разбросаны полуистлевшие бумаги и тряпьё. Воздух неподвижен. И никого. Пермь, словно подчинившись чьёму-то злому колдовству, превратилась из города-миллионника в город-призрак, город-труп. Ты изумлённо ворочаешь головой и видишь нечто, от чего у тебя подкашиваются ноги. Камского моста больше нет. Нет и самой Камы — там, за набережной, уходит в бесконечность море. Оно чёрное, как мазут, и совершенно гладкое, будто политое маслом. И ещё запах. Ты только сейчас замечаешь его — море пахнет не морем. Оно смердит дохлой рыбой и гниющими водорослями. Гигантское зловонное болото. И над всем этим жутким пейзажем — жуткое низкое небо, сплошь затянутое плотными зеленоватыми тучами, похожими на пропитанную гноем рваную вату.

Твоя первая мысль: «Это бред!», а вторая: «Бегом назад!». Ты даже разворачиваешься вполоборота и заносишь ногу над ступенькой лестницы, ведущей в глубину перехода, но — там мальчик. Тебе меньше всего на свете хочется вновь увидеть эти фосфоресцирующие глаза. Ты решаешь остаться.

«Возможно, всё это — галлюцинация, — говоришь ты себе. — Всё это — порождение моего мозга». А что, если нет? Вдруг это и есть та самая параллельная реальность, о которой говорят фантасты и эзотерики? Разве не об этом ты так часто мечтал в четырёх стенах студенческого общежития, изнывая от одиночества, институтских будней и смутных перспектив будущего трудоустройства? Вот он, твой шанс! Ты — попаданец! По-па-да-нец… Ты разбиваешь это слово на слоги и словно пробуешь на вкус каждый. Нет, некрасивое слово, думаешь ты. Ты — сталкер, и этот странный мир вокруг — твоя аномальная зона.

Ты делаешь первый нерешительный шаг, затем второй, третий, и вот ты уже осторожно идёшь по улицам мёртвого города, стараясь не шуметь и озираясь. Это странный мир. Тебе ни холодно, ни тепло. В этой Перми исчезли все краски, кроме серой и чёрной с зеленоватым отливом. Город чем-то похож на бёртоновский Готэм, не хватает только горгулий под крышами. Вокруг по-прежнему нет никакого движения, кроме клубящихся туч. Над морем-болотом тучи особенно густые и мрачные, словно там зреет что-то грозное как смерч. Что-то зловещее. Что-то нехорошее.

Ты доходишь до сквера Мамина-Сибиряка и вновь удивлённо останавливаешься. Ты видишь шпиль Спасо-Преображенского собора — на нём нет ни позолоты (он такой же серый, как и прочие здания), ни креста. Ты поворачиваешься спиной к морю и смотришь на панораму пустынного Комсомольского проспекта.

— Надо же! А угодник-то на месте! — произносишь ты, увидев силуэт статуи Святого Николая. Звук собственного голоса тебя немного пугает. Хотя… Что-то не так и с памятником: в твоём городе святой стоит лицом к проспекту, в этом — к тебе. Да и не особо он похож на святого Николая… Ты подходишь чуть ближе, щуришься, напрягая зрение, и тебя обдаёт холодом — никакой это не святой Николай. Ты видишь статую того самого «мальчика». Над его головой проволочный нимб, а взор устремлён на линию горизонта, словно в ожидании чего-то. Ты судорожно ищешь какую-нибудь надпись на постаменте, но её нет. Очевидно, скульптор изваял того, кто не нуждается в представлении. Как Христос, как Будда… Или как Антихрист, думаешь ты, содрогаясь от догадок.

Ты не знаешь, что делать дальше. Стоит ли идти куда-то? Стоит ли исследовать этот мир? Похоже, он мёртв, и куда бы ты ни отправился, вокруг будут лишь серые стены, голые ветви деревьев и клубящиеся тучи. Ты вновь смотришь на линию горизонта, где сгущается тьма. Как знать, может, она сгущается там уже целую вечность? Тебя вновь охватывает страх, но на сей раз другого рода: ты вдруг осознаёшь, что, возможно, застрял здесь навсегда. И разум подсказывает тебе, что это «навсегда» может быть весьма недолгим, ведь в этом мире может не быть ни воды, ни пищи, и тебя ждёт мучительная смерть от жажды или голода. Обеспокоенный этими мыслями ты решаешь найти то, что осталось от продуктовых магазинов (должны же они были существовать в этом мире!). Ты устремляешься вверх по Комсомольскому проспекту (про себя ты называешь улицы этого мира привычными названиями, хотя на стенах домов нет ни одной таблички).

Проходишь сотню шагов, равнодушно фиксируя взором брошенные авто, разбитые витрины и окна, полуотвалившиеся вывески давно не существующих фирм и учреждений. В какой-то момент в одном из переулков ты замечаешь движение. Ты замираешь, превратившись в каменное изваяние. Ты видишь людей. Ты ожидал встретить кого угодно, вплоть до лангольеров, но не людей. Их семь — мужчины, женщины и двое детей — неторопливо выходят на проспект из двора дома. Ты хочешь обратиться к ним, но вовремя останавливаешься. Люди ли?.. В серых одеждах, с остекленевшими глазами на бледных лицах, с безвольно висящими руками, размеренно вышагивающие, они больше похожи на оживших мертвецов, чем на живых людей. Точь-точь как в фильмах Ромеро. Мёртвые жители мёртвого города.

«Зомби!» — понимаешь ты. Вот что произошло с этим миром — зомби-апокалипсис. Тот самый, который ты много раз видел в кино, и (ты со стыдом признаёшься себе) о котором втайне мечтал. Что ж, сейчас они учуют твой запах и устремятся к тебе, вытянув руки и раззявив рты. А у тебя — ничего, чем можно было бы проломить им головы.

Ты медленно пятишься, надеясь, что их пустые глаза не успели тебя заметить. Судя по тому, что живые мертвецы шагают в прежнем темпе, не ускоряясь, твоя задумка удалась. Ты делаешь ещё пару шагов назад и вбок, чтобы скрыться за углом здания, и налетаешь спиной на что-то мягкое. Ты поворачиваешься и лицом к лицу встречаешься с ещё одним зомби. Это мужчина лет сорока пяти-пятидесяти. Его бескровное лицо изрыто глубокими морщинами, неморгающие глаза смотрят на тебя в упор. Ты вскрикиваешь, где-то глубоко внутри успевая удивиться, насколько чуждо звучит твой крик в этом безмолвном мире.

Зомби равнодушно оглядывает тебя и… продолжает свой путь. Ты стоишь, вжавшись спиной в стену, не веря своему спасению. Наконец до тебя доходит, что эти зомби «неправильные» и твоя плоть их не интересует. Ты смотришь, как они поодиночке и группами вытекают из дворов и с боковых улиц, заполняя проспект и двигаясь вниз, к морю. Только что город был