Прохоровка без грифа секретности - Лев Лопуховский

Сказанное выше явилось следствием недостаточной оперативной и тактической подготовки командиров и штабов, в частности их неумения организовывать и поддерживать взаимодействие в ходе боя. Выше приводились конкретные примеры плохого взаимодействия (или полного его отсутствия) между соседями, частями и подразделениями родов и видов войск, в организации и поддержании непрерывной связи. Значительная часть вины ложится на штаб фронта, который сам не был примером в этом отношении и не проявил жесткой требовательности к подчиненным командирам и штабам. Недостатки в работе штаба фронта в управлении войсками во многом объясняются отсутствием его начальника на своем месте в ходе всей операции.

Сюда же можно отнести недостаток грамотных и опытных командиров соединений, частей и подразделений, от которых зависят в конечном счете успешные действия на поле боя. Отсюда вытекают многие недостатки в организации боевых действий, в поддержании твердого управления соединениями и частями. С большим сожалением приходится признать, что в тактическом плане противник оказался сильнее. Он использовал любую нашу ошибку, слабое обеспечение стыков и флангов в динамике боя, несогласованные действия войск при смене, перегруппировке и отходе на новые рубежи. Просчеты и ошибки командования, случаи беспечности и неорганизованности оплачивались многими тысячами жизней солдат и офицеров.

В этом отношении можно вспомнить слова маршала Г.К. Жукова – а уж он-то знал немецкую армию: «Надо наконец посмотреть правде в глаза и, не стесняясь, сказать о том, как оно было на самом деле. Надо оценить по достоинству немецкую армию, с которой нам пришлось столкнуться с первых дней войны. <…> Мы учились в ходе войны и выучились и стали бить немцев, но это был длительный процесс»99. И он же, высказываясь позднее о послевоенной кадровой политике, в частности, заметил: «Командиры учились войне на войне, расплачиваясь за это кровью наших людей»100.

Член Военного совета фронта Н.С. Хрущев, говоря о дефиците грамотных и опытных командиров, отметил: «<…> опыт этот они приобретали в ходе войны за счет солдатской крови. <…> Такое учение стоило огромного количества жизней. <…> В конечном итоге мы выжили, победили на собственных ошибках, научились командовать по-настоящему и разбили врага. Но чего это стоило?»101 Он знал, о чем говорил – наука побеждать оплачивалась большой кровью.

При применении танковых частей и соединений, к сожалению, не был использован опыт, накопленный в ходе боевых действий и обобщенный в приказе НКО № 325 от 16 октября 1942 года. Этот приказ требовал устранить следующие недочеты в применении танков:

«<…> 2. Танки бросаются на оборону противника без должной артиллерийской поддержки. Артиллерия до начала танковой атаки не подавляет противотанковые средства на переднем крае обороны противника. <…> При подходе к переднему краю противника танки встречаются огнем противотанковой артиллерии противника и несут большие потери. Танковые и артиллерийские командиры не увязывают свои действия на местности по местным предметам и по рубежам, не устанавливают сигналов вызова и прекращения огня артиллерии. Артиллерийские начальники, поддерживающие танковую атаку, управляют огнем артиллерии с удаленных пунктов, не используют радийные танки в качестве подвижных передовых артиллерийских наблюдательных пунктов.

3. Танки вводятся в бой поспешно, без разведки местности, прилегающей к переднему краю обороны противника, без изучения местности в глубине расположения противника, без тщательного изучения танкистами системы огня противника. Танковые командиры, не имея времени на организацию танковой атаки, не доводят задачу до танковых экипажей, в результате незнания противника и местности танки атакуют неуверенно <…> на поле боя не маневрируют, не используют местность для скрытого подхода и внезапного удара во фланг и тыл и чаще всего атакуют противника в лоб.

4. Танки не выполняют своей основной задачи уничтожения пехоты противника, а отвлекаются на борьбу с танками и артиллерией противника. Установившаяся практика противопоставлять танковым атакам противника наши танки и ввязываться в танковые бои является неправильной и вредной.

5. Боевые действия танков не обеспечиваются достаточным авиационным прикрытием, авиаразведкой и авианаведением. Авиация, как правило, не сопровождает танковые соединения в глубине обороны противника и боевые действия авиации не увязываются с танковыми атаками.

6. Управление танками на поле боя организуется плохо. Радио как средство управления используется недостаточно. Командиры танковых частей и соединений, находясь на командных пунктах, отрываются от боевых порядков и не наблюдают действия танков в бою и на ход боя танков не влияют. Командиры рот и батальонов, двигаясь впереди боевых порядков, не имеют возможности следить за танками и управлять боем своих подразделений и превращаются в рядовых командиров танков, а части, не имея управления, теряют ориентировку и блуждают по полю боя, неся напрасные потери».

Сказанное в приказе полностью, до мельчайших деталей, повторились 12 июля 1943 года под Прохоровкой. Немецкий генерал Ф. Меллентин так прокомментировал неудачный опыт формирования и использования первых советских танковых армий в 1942 г.: «Нам казалось, что русские создали инструмент, на котором никогда не научатся играть». Да, использование 5-й гв. танковой армии, как, впрочем, и других танковых армий, в Курской битве нельзя признать удачным. Командованию и штабам фронтов не хватало умения и опыта в применении вновь созданных танковых армий. В докладе, подготовленном специалистами ГАБТУ в период 8—10 августа 1943 года по итогам боев 2-й и 5-й гв. танковых армий, которые понесли наибольшие потери в боях 5—15 июля, в числе других был сделан следующий вывод:

«Все имеющие место попытки советских танковых войск контратаковать вклинившегося противника заканчивались большей частью неудачно с большими собственными потерями, так как неизменно натыкались на крепкую оборону, которую немцы успевали возвести в кратчайшее время, непосредственно в ходе наступления подтягивая к месту прорыва орудия ПТО, пулеметы, штурмовые и противотанковые САУ. Положение усугублялось тем, что большинство контрударов проводилось без достаточного артиллерийского обеспечения и при недостаточно разведанной обстановке»102.

Наши командиры, штабы и войска накапливали опыт, и уже в конце 1943 года гитлеровским генералам и всему вермахту пришлось на себе испытать всевозрастающую мощь советских танковых войск.

В связи с большими потерями самые серьезные претензии следовало предъявить войсковой (тактической) разведке. Отсутствие сведений о противнике, его составе и намерениях, а также об обстановке в полосе соседей зачастую приводило к принятию неправильных решений. Командиры соединений и частей, особенно танковых, уделяли мало внимания организации действий разведывательных подразделений, командиры-разведчики использовались не по прямому предназначению даже в самые ответственные периоды боев. В танковых соединениях считали, что вести разведку до того, как определится направление их действий, бессмысленно. Своевременное получение информации от впереди действующих войск и взаимодействие всех родов и видов разведки для достижения единой цели были налажены плохо. При постановке боевых задач сведения о противнике давались в «мировом масштабе», вплоть до районов базирования авиации противника в районе Харькова, и ничего конкретного для командира бригады, который должен был организовать бой по разгрому противостоящего противника. Видимо, некоторые начальники мечтали повторить блистательный рейд 2-го гвардейского танкового корпуса в 1942 г. в район авиабазы противника в станице Тацинской. Но ведь обстановка там была совершенно другая!