Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

со своей силой;

Они веть взе́ли же большо́го бра́телка.

Он не был да всё капральним же,

Он был же всё да редовым же:

«Уш мы будём же да все капра́льнимы!»

30. Посадили его да брата в те́мьницю,

Закрепили его да [в] заключемницю.

«Подойдём, пойдём да мы ко батюшку

И мы ко ба́тюшку да к родной матушки. —

У нас большой-от брат да под кустом лежит,

35. Под кустом лежит да под ракитовым;

Во груди у его да пуля быстрая,

Во руках его да сабля вострая!..»

Прослезилса его да родной батюшко

И со корминицёй да с родной матёнкой;

40. И они сплакали да слёзы пролили:

И ро́дна мать пошла́ — да как река́ текла,

Как река текла да река быстрая;

И как сестра-та шла — да мелкия руцейки.

Зговорил старик да он по старости

45. И он по старости да старицёк седой,

Старицёк седой да глубоко седой;

Он сказал жоны: «Да, жона, Бог же с им,

Он веть Бог же с им, да он под пулёй лежит,

Он под пулёй лежит да он под быстрою,

50. И он под саблей лежит да под саблёй вострой же;

И ище мы, жона, да вечну паметь споём,

И вечну паметь споём да Богу судить даём;

Ищо жонилсе он на пули быстрой же,

И овенцялсе он на сабли востринькой;

55. Що жона у ёго да гробова доска,

И свадебка да всё сыра земля».

И зажыли де́ти да всё оди́натцеть брате́й.

«Братья, братьиця», — да старина́ говори́т,

Старина говорит да их на службу редит:

60. «Вы пойдите-тко да силой-армиёй;

Вы послушайте у старико́в стары́х;

Ино стары старики да поговаривают

И верой-правдою да не омманывают,

Не омманывают да до крови кладут,

65. И до крови кладут да сами в плен идут”.

И его детоцьки да думу думают,

Думу думают да думу крепкую.

Его доцюшка она во плен пошла,

Она Митреёвна да всё натурой же.

70. Она думала да она во сад пошла,

Она во сад пошла да во зилёнинькой.

И во зелёном во саду да она гуляёт,

Мимо ту же те́мьницю она похаживаёт,

По заключемное она да погуливаёт;

75. Она с собой-ле сама рець розговариваёт:

«Що во етой же да всё во те́мьници,

Що во той во злой да заключемной же

И поса́жон сидит да как росийской граф

И он веть граф, граф, да я не знаю, как звать».

80. Отвицял да ей да доброй молодець:

«Ой еси, девиця, душа, красавиця!»

И он спросил у девици, кака́ уроже́ньицём.

И отвецяла девиця: «У мня двенатцеть братей,

У мня двенатьцет[ь] братей, да я одна сестра,

85. Я одна сестра да одинакая».

И он веть мол же да в тёмной те́мници,

И он промол ей да он пола́скове:

«Ой еси, душа да сестра моя!

Ой еси, душа, да я тибе брателко;

90. Уш ты дай мине белу гумажецьку (так);

И напишу тобе да уш я грамотку,

И отнеси-тко ты да к своему папеньки!»

Подала душа да белу гумажецьку,

И подала она да перо гусиноё.

95. Написал ле он да во слезах манил

И во слезах манил да во горецих же,

Да подал грамотку да он к сестрицюшки:

«И ты прими, прими, сестра да Сусаннушка,

Ты снеси, снеси́, да родна́ Митреёвна,

100. Ты отдай, отдай да моему батюшку

И со корминицёй да с моей матёнкой,

Процитал и[398] же да мою грамотку —

Обливаюсе да горецьми слезьми».

Пошла сестра да взела грамотку,

105. Она пошла сестра да к своему батюшку.

Она идёт сестра да мимо братьицей:

«И вы не думайте; да вас веть людно[399] брате́й:

Есь вас братьицёв да вас одинатцеть,

Вас (так) двенатцато́й да во тюрьму посажо́н,

110. Он веть старинькой да в тюрьмы в тёмное:

Я ходила же да я во сад гулять, —

Шла-прошла да мимо темницю,

Мимо темницю, злу заключемницю;

В этой темници да посажон же граф,

115. Посажон же граф да родной брателко,

И родной брателко да старина сидит».

Они думу думали да думу крепкую

И слово молвли (так) да слово тайноё:

«Мы не спустим же да мы сестру родну,

120. Уш мы спустим же да пулю быструю,

Уш мы сгре́ём (? — Ред.) ей да саблёй во́строе».

Они срежаютсе, оружья зарежают же:

«Старина старик да его достанёт же».

Они стрелили, да се́стра скрыласе;

125. И они стрелили да не увидели.

Она приходит сестра да всё ко батюшку,

Отдават сестра да свою грамотку:

«Ты цитай-ко, цитай, да ты мой батюшко,

Со корминицёй да с моей матенкой».

130. И поцита́ли они да всё заплакали:

«Що дитя моя да во тюрьмы сидит,

Що дитя моя да в тюрьмы в крепкое;

Уш я старинькой, да я в тюрьмы не бывал,

Я старешенёк — да деветьсо́т прожива́л;

135. И мои де́тоцьки мне голову́ секли,

Мне не столь тошно да мине сердецюшку,

Я старина́ иду́ да я про ста́ро говорю́.

Ты пойдём, пойдём, да ты, дитя моя,

Отведи мине до старого сына

140. И старого сына да всё большого его!»

Пошла она да що до темници́,

Що до темници до заключемное:

«Уш ты грап (так)-ле, грап да ты росийской грап!

Отворите-тко да дверь крепкия,

145. Выпускайте-тко да сына старшого!»

Он веть взял сына да за белы руки.

Он лежал же сын да во резвых ногах,

Во резвых ногах у своего отьця,

У своего отьця да всё у старого.

150. «Я не думал же, що ты, дитя́, живой;

Я не мыслил же да