Мудрость толпы - Джо Аберкромби

– Ну а что, это ведь правда. Ты все время плакал. Спать соглашался только вместе со мной. Просто это может многое изменить в совместной жизни, вот все, что я хочу сказать.

– Она винит меня, – проговорил Лео, сползая на сиденье. Он никогда не был способен долго скрывать что-либо от своей матери. – Она винит меня за все! За то, что я сделал нашего сына королем. За то, что я претворил в жизнь ее самые безумные амбиции. За то, что я восстановил в Союзе порядок. За все!

Его мать подняла вторую бровь.

– А на самом деле это не твоя вина?

– Ты едва сошла с корабля и уже становишься на ее сторону!

– Это брак, Лео. В нем не должно быть сторон.

– А такое чувство, что есть. – Он угрюмо взглянул из окна на немногочисленных встречающих. – Причем все на ее стороне.

* * *

Савин потребовалось совсем немного времени, чтобы устроиться как дома во дворце, из-за необходимости жить в котором она так негодовала на Лео. Она сотворила свое обычное волшебство над апартаментами, даже еще более обширными, нежели те, которые они занимали до Великой Перемены. Их жилье располагалось на нижнем этаже, поскольку Лео теперь не больше дружил с лестницами, чем в свое время архилектор Глокта.

– Это же твой дед! – вымолвила мать Лео, приложив руку к груди и глядя вверх, на огромный холст с изображением лорд-маршала Кроя, устремившего пылающий взгляд к победе.

– Да, он стоит на страже, охраняя свою семью, – отозвалась Савин, выплывая вперед со своей самой лучезарной улыбкой. Той, которую Лео в эти дни так редко видел.

– Савин! Вы выглядите бесподобно, как всегда. – Они обнялись, в то время как Лео стоял рядом, морщась из-за боли в культе. Его мать отстранила Савин на длину руки, оглядывая ее остриженные волосы, ее одежду, ее шрам. – И, разумеется, чрезвычайно современно.

– Я могла бы сказать то же самое о вас.

– Но не осмелитесь, поскольку это будет грубая лесть.

Они уже шли дальше, рука об руку, предоставив Лео мучительно ковылять через необъятный простор залы к боковому столику, чтобы налить себе выпить.

– Какое у вас ожерелье! Осприйская работа?

– Я и забыла, какой у вас острый глаз… Ах! – Мать Лео застыла на пороге детской, прижав руки к щекам. – Неужели это?..

«Кто же еще это может быть, мать их растак!» – хотелось рявкнуть Лео. Он прикусил язык, оставшись в дверном проеме, когда дамы подошли к кроваткам.

– Это вот Арди, – сюсюкала Савин, поднимая одного из младенцев. – Она только что поела, так что мы попали как раз на те десять минут, когда она счастлива.

– У нее твои глаза! – бросила Лео через плечо его мать.

– Надеюсь, что нет, – буркнул он. – Это, наверное, единственное, что у меня осталось из еще работающих органов.

Все внимание его матери было сосредоточено на свертке, который она держала в руках, на ее лице была та бессмысленная улыбка, какая всегда появляется у женщин при виде младенцев, словно почмокать губами – это какое-то героическое достижение.

– Тяжеленькая! Я уже и забыла… Могу ли я спросить… ваши родители – о них что-нибудь?..

– Нет, – ответила Савин. – Никаких сведений.

– Мне очень жаль. – Мать Лео положила руку на предплечье Савин. Жест простой человеческой поддержки и сочувствия; прикосновение, которого она никогда не уделяла ему. – Я очень надеялась вновь увидеться с вашей матушкой. С ней было так приятно поболтать!

– Да, было бы хорошо… узнать, что с ними сталось. – Савин положила ладонь поверх руки леди Финри. Сжала ее. Словно это они были матерью и ребенком, а Лео каким-то настырным чужаком, мешающим их воссоединению. – Но во время Великой Перемены так много людей потеряли семьи! Должно быть… постепенно приучаешься жить с этой неопределенностью. К тому же у меня теперь есть новая семья.

Она просияла улыбкой, глядя на детей. Лео, разумеется, не досталось даже взгляда. Было бы слишком глупо надеяться.

– Это верно. – Мать Лео вернула ей Арди и склонилась над кроваткой Гарода. – А это, должно быть, его величество!

Малыш перепуганно замахал ручонками, когда она подняла его. Это всегда раздражало Лео – то, что он был таким мягкотелым. Ему хотелось хорошенько встряхнуть мальчишку, велеть ему быть мужчиной. Как всегда делал его отец.

– Только не надо его баловать, – буркнул Лео.

– А зачем же еще нужна бабушка? – отозвалась Финри, принимаясь возиться с малышом, качать его и издавать нелепые звуки.

Лео всегда воображал, что он будет замечательным отцом. Конечно же, у него будет мальчик. Маленькая копия его самого, которому он вручит маленький меч. Они будут вместе ездить верхом, бороться и фехтовать…

Он отхлебнул вина, но оно было горьким на вкус. Как он теперь сможет сделать все эти вещи? Ему и держать-то их было тяжело с одной здоровой рукой, с одной здоровой ладонью. Что же касается игр – все, на что он был способен в этом смысле, это болтать бесполезными пальцами второй руки перед их личиками.

Мать Лео сморщила нос, поднеся его к одеяльцу Гарода.

– Его августейшее величество изволило обделаться.

– Насколько я понимаю, его прадед король Гуслав был склонен к тому же самому, – отозвалась Савин, беря малыша на руки и выходя с ним из комнаты.

– Как жаль, что твой отец не дожил до того, чтобы их увидеть! – Мать Лео промокнула слезы на глазах. – Он души в тебе не чаял. Всегда говорил, как он гордится своим сыном.

Она часто рассказывала ему об этом, но Лео помнилось другое. Его отца никогда не было рядом, а когда он был, то держался напряженно и отстраненно, и когда Лео требовалась любовь, он получал лишь пустые отговорки о том, что надо быть мужчиной, и гнилую труху принципов, на которых построен Союз.

Он помнил, как проснулся однажды ночью напуганный и не смог найти ночной горшок. Тогда он помочился в ящик буфета. Когда отец это обнаружил, то не говорил с ним неделю. Как только предоставилась возможность, он отослал Лео в Адую, а потом в Уфрис, где Ищейка стал для него гораздо лучшим отцом, чем его собственный.

Ему хотелось сказать ей все это. Вывалить перед ней свою обиду. Он уже открыл рот, чтобы это сделать. Но зачем утруждать себя? Прошлое не состоит из фактов; в действительности это просто истории, которые люди рассказывают, чтобы чувствовать себя лучше. Чтобы выглядеть лучше. Все этим занимались. Черт подери, та же Савин была королевой в этом деле! «Любимица трущоб»… Он представлял, какие новые мифы уже плетет этот червь Суорбрек о прошедшем омерзительном, кровавом годе.

Лео сделал еще один большой глоток из бокала.

– В чем дело, Лео? Ты выглядишь каким-то… угрюмым.

Только сейчас он осознал, насколько желал ее одобрения. Человек, который сделал себя одной из самых могущественных фигур в Земном Круге, по-прежнему снова и снова пытается впечатлить свою мать – и вновь терпит поражение! Лорд-регент Союза, ревнующий к собственным малолетним детям!