Истории 80-го танкового - Сергей Владимирович Сороковиков

вот и засыпаю быстро. И сплю крепко-крепко. Поэтому и высыпаюсь. В блиндаже спать не холодно. У меня же тёплый спальник. И одеяло тёплое, что от тебя пришло по почте. Да и сплю я в тёплом термобелье, что отец всё-таки запихал мне в рюкзак, правильно и сделал. Носки шерстяные не снимаю. И печку топим всё время. Да, лето настало, но печку всё равно топим, а то вдруг утром холодно будет. Поэтому, как только начинает светать, дежурный сразу топит печку, ещё ни разу ни один дежурный не проспал рассвет. Сквозняков нет совершенно, по этому поводу совсем можешь не переживать.

Утром у нас зарядки не бывает, мы же на задании. Когда на задании, то по утрам на зарядку не бегают. Как просыпаемся, сразу идём чистить зубы и потом на завтрак. Завтрак проспать невозможно, я же говорю, у нас дежурный. Он и за печкой следит, и следит, чтобы мы утром завтрак не проспали. Побриться не всегда успеваю, лучше скорее идти в столовую, пока всё сливочное масло не съели, поэтому и не бреюсь, так борода и выросла. Всё из-за того, что завтрак у нас рано. Умываемся постоянно. Горячей водой умываемся, а как ещё-то, у нас баня есть. В баню ходим регулярно, но по очереди, но сколько хочешь.

Вообще здесь достаточно скучно. С одной стороны, всё время что-то делаем, но это всё одно и то же. Бывает, в разных местах, но одно и то же. Скоро снова поедем на новое место. Там займёмся тем же, что и здесь. Везде всё одинаково. Это же армия. Всё одинаково, всё по распорядку. Потому что дисциплина. Командиры следят, чтобы мы всё время всё делали вовремя. И подсказывают нам, если что не вовремя мы не сделали.

Я чаще всего работаю в штабе, с документами. Все командиры хотят меня видеть в штабе, и я всё время в штабе и оформляю документы. Этих документов здесь очень много, так как во всём скрупулёзный учёт. Учёт и материальных ценностей, и личного состава, и всего другого, такого же для армии полезного. Везде всё строго-строго, оттого в штабе всегда и много работы. Конечно, не всех по очереди отправляют работать в штаб, но меня как-то заприметили и всё время несу службу именно в штабе, поэтому я окопы не копаю, а всё время с бумагами.

Не звонил — здесь связь плохая. Совсем никудышная связь. Была бы связь хотя бы нормальная, я бы звонил два раза в день. Всё время про вас думаю, вспоминаю. Как отправят в место, где связь хорошая, сразу буду звонить чаще и рассказывать всю правду про нашу окопную жизнь.

О танках на конях

Фантазии из Эрмитажа

Атака латной конницы. Рыцарский клин проламывает множество пехотных линий, ощетинившихся пиками, бесполезными против брони всадников и их коней. Да, это сюжет достоин величайших батальных полотен. На переднем плане, конечно, изображён сам император, ну король там или герцог. Обязательно с открытым забралом и мечом. Потому что потомок, ценитель музейного шедевра, должен убедиться, кто лично обеспечил победу, кому те, на дальнем плане, помогали добыть славу, ну те самые, которые фон великого события. Но внимательный взгляд охватывает всё действие целиком, и второй, и третий планы. Запечатлённая кистью великого мастера битва завораживает. Атака латной конницы смотрится восхитительно.

Не всё легко — бывает, и лошадям подбивают ноги, бывает, кого-то цепляют в стыки доспехов, выбивают из седла, но это погрешность. Лава идёт дальше, не замечая сопротивление пехоты. Как раскалённый нож сквозь масло. Танковый кулак, прорвавший оборону на узком участке фронта, выходит на оперативную глубину. Стрелки, зарывшись в землю, может, и выживут, но стальной клин не остановят.

Конная атака, разорвав плотный строй пехоты, рассеяла вражеских солдат по полю, а дальше коли-руби. Руби с плеча сверху вниз, наотмашь в сторону. Конь принимает на грудь острие пики и своей массой, умноженной на массу всадника, ломает древко. Взмах меча, и незадачливый пикинёр обездвижен, он уже под копытами. Остальные врассыпную. Распался и конный строй. Главное, не терять скорость и напор. Шпоры коню — короткий рывок, снова удар меча, никакой щит не выдержит этот удар. Идёт работа.

— Один огонь!

— Я Костолом, один ушёл, наблюдай. Заряжай, заряжай.

А командир танковой роты и наблюдатель-оператор дрона корректируют:

— Я Счетовод, один, огонь, один, огонь.

— Птичник, я Счетовод, один ушёл, один ушёл, наблюдай.

— Я Птичник, наблюдаю, да.

— Я Птичник, лево четыреста, дальше сто пятьдесят один огонь.

— Я Счетовод, лево четыреста, дальше сто пятьдесят, да.

— Костолом, я Счетовод, влево сорок, боковой уровень двести пятьдесят четыре. Два, пять, четыре. Как принял?

— Я Костолом, влево сорок, боковой уровень двести пятьдесят четыре, принял, да.

— Птичник, я Счетовод, выстрел по готовности. Жди, они наводятся.

— Костолом, я Счетовод, выстрел по готовности.

— Птичник, есть выстрел, я Счетовод, наблюдай.

— Я Птичник, наблюдаю, да.

С этими всё, но впереди сбились в кучу трое, один с длинным щитом, двое с алебардами. Рыцарь в чёрном доспехе и с алым пером на шлеме уткнулся в них и увяз. Пытается отбиться, но, нет, пятится назад, аж лошадь присела на задние ноги. Надо помогать. Рывок в его сторону. Выстрел! И пятиэтажка, где в подвале был оборудован опорник (опорный пункт обороны), обваливается, складывается как карточный домик. Тех, кого не снесло ударной волной и осколками, завалило обломками. Дальше пойдут штурмы зачищать, что осталось. Задняя скорость, откат, танку нельзя стоять. Болт из арбалета пробивает нагрудник насквозь. Кованый нагрудник такой надёжный от стрелы из лука, его не берёт даже встречный удар копья, но не арбалетный болт. Поэтому арбалетчиков ненавидели. И не брали в плен. Вот ПТУРщики выцеливают одиночный танк. Управляемая ракета, вылетавшая из ниоткуда, невидимая для экипажа, может жечь железо. Нельзя выжидать. Выстрел, меняй позицию, пока пыль не осела.

Крепостные стены, бетонные надолбы и минные поля исключают успех лобовой атаки бронированной лавы. Крепости берут по-другому. Даже если штурм, то конная атака только в пролом стены или выбитые ворота. Но в поле, при наличии оперативного простора, остановить удар железного кулака может только фланговый удар такой же закованной в сталь конницы. Копьё в копьё, щит в щит, сила против силы. Танковые засады, выводившие Т–34–76 на дистанцию пробития брони тигров и пантер. Именно так, имея менее мощные танковые орудия, с куда меньшей дистанцией эффективного поражения новейших зверей вермахта, на Курской дуге советские воины, удерживая, прогибаясь, но удерживая на линии обороны немецкие танковые атаки, боковыми фланговыми ударами останавливали прорывы. И