Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика - Варвара Корсарова

— Вчера его высокоблагородие самолично в лесу набрали. Можете себе такое представить?

Я с недоумением поглядела на алые ягодки — отборные, одна к одной! — и спросила:

— А что за вопрос?

—Не передумали ли вы. Если скажете да, я бы вас прямо сейчас в замок забрал. Вон, и карета удобная есть.

Курт сморщился и добавил плаксивым голосом:

— Барышня, вы бы согласились, а? Я ведь с полковником почитай десять лет уже, денщиком сначала был, потом вот до камердинера дослужился, как его высокоблагородие в отставку подал… не хочется мне, чтобы он помер. Сердчишко-то у него пошаливает. Шестеренки эти, будь они неладны, вразнобой пошли. А вы, стало быть, одна и можете ему сейчас помочь. Семнадцать лет был как железный, усталости не знал и не ведал. А теперь по утрам бледный встает, а то, бывает, сядет и молчит. Глаза пустые делаются, сил нет даже портки натянуть.

Я замешкалась, не зная, что ответить. Стало быть, допекло Железного Полковника. Вчера он загнал отца в ловушку, грозил отправить в тюрьму, и теперь вот послал слугу, чтобы узнать, не изменила ли я после этого решение.

Курт не торопил меня. Он нагнулся и ласково потрепал кота по загривку. Фил принял ласку, как само собой разумеющееся, и начал тереться о ноги странного гостя. Это определенно говорило в пользу камердинера. Фил хорошо разбирался в людях.

Хлопнула калитка: в сад заявился второй незваный гость. Фил выгнулся, зашипел и убрался в кусты.

С тяжелым предчувствием я посмотрела на дорожку, и тут моим нервам был нанесен второй удар. Лео Цингер притащился в последний раз делать предложение!

Его бледное лицо лучилось торжеством, волосы он залил лаком, от чего они потемнели и блестели, словно смазанные прогорклым жиром. Сегодня Лео разоделся особенно тщательно, дополнил полосатый костюм лазурным шейным платком, но впечатление портила свежая угревая сыпь, которая покрыла его щеки.

Когда Лео увидел меня, его рот расплылся в противной усмешечке, а потом он вытянул мокрые губы и послал воздушный поцелуй.

Я повернулась к Курту и сказала:

— Да. Согласна. Поеду к полковнику. Пожалуйста, подождите. Я мигом соберусь.

Я метнулась в дом, не слушая, как Лео выкрикивает что-то вслед.

Юркнула в свою комнату и заперла дверь, в которую тотчас забарабанила Марта.

— Я занята! Сейчас выйду! — крикнула я задыхаясь. — Скажи Лео, чтобы убирался прочь!

Дальше действовала очень быстро. Открыла шкаф, не глядя сорвала с плечиков пару платьев, потом сгребла с полки белье и запихнула в старый саквояж. Не забыла и свои новые инструменты. Затем бросилась к столу. Сажая в спешке кляксы, написала записку отцу и оставила на столе. Ни к чему мне сейчас лишние разговоры. Распахнула окно, перебросила саквояж, выбралась в сад и помчалась задней тропинкой, в обход, на дорогу, к черному экипажу.

Курт стоял рядом и любезничал с Эльфиной, местной лекаршей и травницей. Судя по ее раскрасневшемуся лицу, Курт сыпал комплиментами, но при этом успевал бесцеремонно рыться в ее корзине с утренним сбором. Он доставал зеленые стебельки, растирал между пальцами и нюхал. Странный интерес к ботанике для камердинера и бывшего солдата, но гадать, что к чему, у меня не было времени.

В доме послышались громкие голоса: Лео что-то кричал, отец огрызался, Марта ругалась.

Когда я вылетела на дорогу, Курт встрепенулся, отсалютовал оторопевшей травнице и полез на козлы. Я нырнула в карету. Хлопнул кнут, экипаж покатил. Во двор выскочила растрепанная троица: Марта, отец и Лео. Они суетились и отчаянно жестикулировали. Я помахала им из окна, а потом откинулась на спинку, и, ужасаясь содеянному, крепко вцепилась в край сиденья.

*Дихроскоп — прибор для определения подлинности драгоценных камней. При помощи этой лупы можно наблюдать, как меняется окраска драгоценного минерала, когда свет проходит сквозь него под разными углами.

Ехали долго. Небо заволокло тучами, а когда миновали дорожный указатель на Морунген, пророкотал гром и хлынул дождь. Экипаж хлюпал колесами в выбоинах и подпрыгивал на насыпи. Курту определенно приходилось несладко на козлах, но он не унывал: было слышно, как камердинер насвистывает веселую песенку.

В карете было неуютно, зябко, от тряски болела спина. Приходилось держаться за край сиденья, но иногда меня бросало вбок, и я больно ударялась о дверцу. В голове бултыхались невеселые мысли.

Еду далеко от милого дома, в неизвестность, чтобы спасти родных. Точь-в-точь как в сказке о смелой дочери торговца и заколдованном чудовище. Подумав так, я усмехнулась.

К чему драматизировать? Это всего лишь сделка, работа, не хуже любой другой. Фон Морунген человек странный и неприятный, но я его спасение, он должен быть мне благодарен. Нет причин его бояться. Я волнуюсь, но лишь самую капельку. Слишком многое случилось за последние сутки. Впервые я приняла важное решение самостоятельно, и решение это все поставило в моей жизни с ног на голову. Тут любой храбрец разволнуется. А так — ничего особенного. Сама ведь хотела перемен. Правда, клянчить их у судьбы следовало с осторожностью. Жизнь подлая штука, преподала хороший урок.

Конечно, я лукавила. Мне было страшно по-настоящему. Я боялась Железного Полковника, неизвестности, собственной смелости, и даже свободы, которая открылась передо мной теперь, когда я пошла вопреки воле отца. С каждой милей я все больше жалела о своем порыве. Дома сейчас сумятица. Отец негодует, Марта плачет и молится, а Лео… а Лео пусть идет к черту. Вот только сумеет ли отец уладить с ним дела? Поступит ли так, как я указала в записке? И согласится ли наместник на условие, которое я для него приготовила?

При мысли о скорой встрече с Железным Полковником по спине пробежал противный холодок. Однако подлинный ужас заморозил меня на месте, когда из-под сиденья донесся жуткий звук, какой могла бы издать разве что проклятая душа в преисподней:

— Уауаууу! Муауауау!

Первым порывом было выскочить из кареты на полном ходу. Но звук, при всей его сверхъестественности, показался странно знакомым, и я быстро сообразила, в чем дело.

Чертыхнувшись, нагнулась, пошарила под скамьей и вытащила за шкирку кота. Глупое животное орало и упиралось всеми лапами.

— Фил, мерзавец хвостатый! — отругала я его в сердцах.

Видимо, забрался в карету незамеченным, пока я была в доме. И отправился в замок Морунген непрошеным гостем. И что с ним теперь делать?

Фил смотрел на меня с ошалевшим видом. Вздохнув, я посадила его на колени. Кот уткнул голову мне в живот и затих. Кажется, его укачало.

— Морунген скормит тебя своему псу и будет прав, — сказала я мстительно. Фил дернул шкурой и прижался теснее. Мало мне забот, кроме как думать, что с ним делать!

Дождь затих, я выглянула в окно, чтобы прикинуть, скоро ли кончится муторный путь. Небо нависло, как сырое одеяло, а затем облака ненадолго расступились. Сквозь прореху в полотне неба хлынуло солнце.