Под защитой трепетного сердца - Лия Аштон

— Нет. Эти фотография — память. Они останутся с тобой навсегда. Что, если у тебя когда‑нибудь появятся дети?

— У меня никогда не будет детей. И уж сейчас ты переходишь все границы.

Эйприл ничего не понимала, она была растерянна.

Хью попытался забрать у нее фотографии, чтобы закинуть их обратно в коробку. Но она отчаянно сопротивлялась.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она, все еще крепко держа снимки. Впервые за этот вечер в уверенном и твердом взгляде Хью отразились какие‑то эмоции. Эйприл увидела в его глазах боль.

— Я не должен ничего объяснять вам, мисс Спенсер. Ваша единственная задача — освободить этот дом от коробок. Я не желаю слушать никаких сожалений, и не нужно обо мне беспокоиться.

— Ты правда хочешь видеть этот дом пустым?

— Именно, — выдохнул раздраженно Хью.

— Ну тогда, — произнесла она с улыбкой, которая удивила его. — Я могу поработать над этим вопросом.

— Над каким именно? — настороженно поинтересовался Хью.

— Сейчас узнаешь, — продолжила Эйприл, ее голос становился все более уверенным. — Ты ведь генеральный директор международной компании по разработке программного обеспечения?

Глаза Хью сузились в маленькие щелочки, но он промолчал.

— Так почему бы тебе просто не отсканировать все предметы в доме и не сохранить все на компьютере? Дом будет свободен от коробок, твое желание осуществится. И…

Она не стала продолжать: «И ты не сделаешь роковую ошибку всей своей жизни».

Эйприл понимала, что не может произнести эти слова вслух. Он легко бы опроверг любой ее аргумент, хотя бы просто потому, что они еще так мало знают друг друга. И все же она была уверена в своей правоте.

Иногда она мельком ловила искренние эмоции во взгляде Хью — в те самые моменты, когда он не пытался отгородиться от нее за непробиваемый спокойствием и самоуверенностью. Эйприл многое понимала о своем боссе. Она знала, что люди, которым не было никакого дела до старого школьного хлама в виде рисунков с солнышком, фотографий или табеля успеваемости, действительно существовали. Но Хью Беннел определенно не был таким человеком.

Эйприл кожей чувствовала его метания: он пытался быстро решить, как ему действовать дальше: отчитать ее, промолчать или уволить. С каждой напряженной секундой молчания Эйприл все больше убеждалась, что ее все же уволят. И это даже хорошо. По крайней мере, она…

— Думаю, это осуществимо, — внезапно произнес Хью, словно сам удивляясь собственным словам.

— Потрясающе! — воскликнула Эйприл тут же, не дав ему возможности одуматься. — Я даже могу сделать это для тебя, это не займет много времени. Также я могла бы сфотографировать и другие вещи, которые найду…

— Все необходимое оборудование я предоставлю.

Хью забрал коробку у Эйприл и унес ее обратно в фойе. Он поставил ее на нижнюю ступеньку главной лестницы. Эйприл пришла следом и положила в коробку фотографии.

Она хотела сказать что‑то еще, но промолчала.

— Уже поздно, — заметил Хью.

— Тебе нужно домой. Увидимся завтра.

После полудня Хью установил сканер на мраморной столешнице кухни.

Эйприл как раз заканчивала разбирать вторую приемную. Он слышал звуки радио, которые перекрывали шум от уборки. Эйприл активно подпевала исполнителям, правда, получалось у нее довольно плохо. Играла песня, которая была очень популярна в те времена, когда он учился в старшей школе.

Хью осторожно вошел. Увидев его, Эйприл тут же покраснела. Румянец был легким, но теперь Хью знал, что так Эйприл реагировала именно на него.

Впрочем, он тоже реагировал на нее по‑особенному. Даже в тот момент, когда она отчаянно отстаивала его несуществующие художественные способности, которые он реализовал в младших классах на уроке рисования. Или же пыталась сохранить старые табели с его оценками. Он реагировал на ее красиво очерченные губы, на ее округлые бедра и тонкую талию, на ее пряди, мило выбившиеся из пучка. Также Хью не мог проигнорировать ее властное заявление вчера, когда она проявила такую настойчивость. Конечно, в ту секунду он ее ненавидел, потому что хотел немедленно покинуть дом.

Но затем он уступил Эйприл. По крайней мере, сделал вид. Ведь ничего страшного не случится, если сотрудник, отлично справляющийся с работой, останется доволен своим боссом? Хью думал, что после того, как все вещи будут отсканированы и сфотографированы, он с легкостью их удалит из памяти компьютера.

Хью подключил сканер к ноутбуку, который был отдан в пользование Эйприл, затем установил на нем программное обеспечение.

Тихие шаги отвлекли его от работы: Эйприл незаметно вошла в кухню и, улыбаясь, встала напротив кухонной скамьи. Она больше не краснела в его присутствии: наоборот, излучала уверенность и оптимизм. Собственно, это было привычное ее состояние.

Он вновь задумался об этой удивительной женщине. Кем она была на самом деле? Как ей удавалось справляться с работой, которую он ей поручил? Правда, все это не имело значения, ведь их отношения не выходили за рамки рабочих. По крайней мере, он сам отчаянно пытался себя в этом убедить.

Погрузившись в собственные мысли, Хью не сразу обратил внимание на то, что Эйприл держит в руках фотографии.

— Мы можем начинать? — спросила она.

Хью понял, что именно сейчас настал момент, когда он должен уйти. Эйприл неплохо разбиралась в компьютерах, она прекрасно справится и без него. Но вместо этого он жестом пригласил ее подсесть к нему.

— Вот, позволь мне кое‑что показать тебе.

Они сидели рядом на кухонной скамье, просматривая фотографии. Они быстро вошли в рабочий ритм: Хью сканировал снимки, Эйприл сохраняла их на ноутбуке. Сначала ей хотелось разбить фотографии на группы, но Хью не очень воодушевила эта идея. Поэтому она просто проверяла качество сканирования, удаляла дубликаты и сохраняла оригиналы в одну большую папку.

Эйприл знала необъяснимую тягу Хью к порядку и могла поспорить, что он тщательно сортирует любые документы, в том числе и фотографии. Наверняка он каждой дает максимально четкое название, сохраняет их в отдельные папки, и вряд ли на его рабочем компьютере могут появиться какие‑то случайные, размытые снимки. Но Эйприл поняла, почему сегодня Хью отошел от своих правил: он мысленно убеждал себя в том, что скоро все с легкостью удалит. Она сама втайне удивлялась собственной проницательности: как можно настолько понимать действия другого человека? Особенно когда он так старался не показывать своих истинных эмоций.

Вероятно, она просто очень много времени проводила с вольнолюбивыми, вечно пьяными туристами, с которыми у нее не было точек соприкосновения. И теперь просто цеплялась за любую возможность нормального адекватного общения: в Лондоне у нее совсем не было связей.