Трудное счастье - София Джеймс

Алехандра на всякий случай достала пистолет. На коленях у нее уже лежал нож. Люсьен вынул свой клинок и сжал рукоять в кулаке. В этот момент он отчаянно жалел, что его не снабдили огнестрельным оружием. Конечно, в бой при Ла-Корунье он шел хорошо вооруженным, однако все его снаряжение партизаны забрали себе.

Между тем дождь немного поутих. Но на щеках Алехандры и на длинных темных прядях волос, выбившихся из-под шляпы, все еще сияли прозрачные капельки. Люсьен невольно задался вопросом: приходилось ли этой девушке убивать? Вспомнились лица людей, которых Люсьен отправил на тот свет – призраки кружили над полями сражений, в которых он участвовал.

Вынужденная остановка оказалась очень кстати – Люсьен смог перевести дух, пульс его замедлился, а дыхание выровнялось. Сейчас он даже не чувствовал усталости – было не до того, ведь неизвестные всадники вот-вот будут здесь. Люсьен был уверен: эти люди не принадлежат к французской армии. Во-первых, их слишком мало, а во-вторых, уж очень уверенно они продвигались вперед – похоже, прекрасно знали здешние места. Возможно, это еще один партизанский отряд? Рыщут по округе и готовят очередную вылазку против врага. В пользу этой версии говорило то, что вскоре Люсьен смог разобрать несколько испанских слов.

– Семейство Беласио, – пояснила Алехандра, когда он посмотрел на нее. – Возвращаются на свои земли.

– Почему вы так уверены?

Алехандра улыбнулась и ответила:

– По запаху догадалась.

Она принялась демонстративно принюхиваться, и Люсьен едва не рассмеялся. Алехандра явно решила над ним подшутить – единственное, что она могла здесь учуять, были запахи сырости и земли. И все же Алехандре удалось немного разрядить обстановку и сделать ее не такой напряженной.

– Они что, тоже партизаны?

– Да.

– Значит, это не враги? Вы с ними по одну сторону баррикад?

– В подобных войнах нет четких правил, как и однозначно определенного круга врагов и союзников. В нашем распоряжении имеется оружие, которое они не прочь были бы заполучить. К тому же, если вас заметят и догадаются, кто вы такой, Беласио непременно постараются вас отбить.

– Меня? Зачем?

– В обмен на пленников можно получить неплохой выкуп. А у вас глаза такие голубые, что вблизи вы на испанца совершенно не похожи. Хоть вы и владеете нашим языком в совершенстве, выдать вас за местного уроженца будет весьма затруднительно.

Люсьен тихонько выругался.

– Может, наконец, скажете, куда конкретно мы направляемся? – сменил он тему.

– В Коркубион. Это небольшой порт в двух днях пути отсюда.

– Вы ведь, кажется, говорили что-то про Мурос?

Алехандра покачала головой и встала в полный рост.

– Мой отец и Адан полагают, что в вашем состоянии так далеко вам не дойти. Пойдемте, Беласио уже далеко, зато до деревьев рукой подать.

Полчаса спустя они устроили привал под соснами. Было совсем темно, и дождь прекратился, только время от времени с мокрых веток падали крупные, тяжелые капли.

– Выходим на заре, – объявил Адан, старший из двоих мужчин, и улегся за кустом.

Маноло последовал его примеру. Алехандра же продолжала сидеть примерно в двадцати ярдах от них рядом с Люсьеном. Он знал, что в мешке у него лежит хлеб, достал краюшку и принялся есть. Нужно было набраться сил для завтрашнего путешествия, которое наверняка будет трудным. Люсьен пожалел, что теперь при нем нет серебряной фляги с хорошим английским бренди, но ее забрали вместе с остальными его вещами. Может, это сделали испанские партизаны, а может, французы, трудно сказать. Зато в мешке обнаружился мех с красным вином, и Люсьен с радостью отхлебнул большой глоток. Алехандра же не ела и не пила – просто сидела рядом. Даже в темноте бросалось в глаза, какой у нее усталый вид. Люсьен протянул ей мех. К его удивлению, девушка не стала отказываться и тоже сделала большой глоток. Потом протерла горлышко рукавом и вернула мех Люсьену.

– Хотите хлеба?

Но Алехандра лишь молча покачала головой, положила на землю дорожный мешок вместо подушки, поплотнее завернулась в плащ, легла и свернулась калачиком.

Над головой у Люсьена крикнула какая-то птица. Люсьен вздохнул. Под деревьями было относительно тепло, ветер сюда не проникал. Можно сказать, здесь в его распоряжении были все удобства – еда, питье и даже мягкая постель. Устилавший землю плотный ковер из сосновых иголок легко мог заменить матрас. Люсьен улегся на спину и положил нож рядом с собой так, чтобы до него можно было быстро дотянуться в случае необходимости.

– А вы осторожный человек, – прошептала Алехандра.

– Жизнь научила, что лучше не жалеть время на предосторожности.

– Думаю, сегодня можно не опасаться, что к нам незаметно подкрадутся и застанут врасплох. Мы остановились именно здесь, потому что на этих соснах вьют гнезда филины. Вы ведь сами только что слышали крик. Эти птицы – все равно что часовые. Если почувствуют какое-то движение в пределах тысячи ярдов, сразу притихнут.

– Спасибо, успокоили, – тихо произнес Люсьен.

В темноте сверкнули белые зубы Алехандры – девушка снова улыбнулась.

Перед закатом Люсьен снял шляпу. После окрашивания его светлые волосы стали темными, и на их фоне голубой цвет глаз казался более ярким. Если приглядеться к нему внимательнее, сразу понятно, что это иноземец, то есть человек, которого следует остерегаться.

– Завтра в основном будем идти под гору, – ободрила Люсьена Алехандра.

Путь давался Люсьену, едва оправившемуся после ранения, гораздо труднее, чем остальным, и все же он не жаловался и не требовал поблажек. Алехандра была этому рада. А ее неудержимо клонило в сон. Присутствие Люсьена на гасиенде заставило девушку изрядно поволноваться. Она постоянно опасалась за раненого англичанина, поскольку знала о привычке отца решать проблемы простыми и радикальными – то есть безжалостными – способами. Из-за этого Алехандра провела много бессонных ночей.

По крайней мере, здесь Маноло и Адан ночевали на приличном отдалении от них с Люсьеном и в распоряжении у капитана Говарда по-прежнему был остро наточенный нож. И все же Алехандра на всякий случай не отходила от него ни на шаг и специально клала свою скатку между капитаном и остальными. Больше она ничего не могла для него сделать.

Ощущая кожей тепло Люсьена Говарда, Алехандра повернулась на другой бок и уснула.

Люсьена разбудили первые птичьи трели. Алехандра еще спала. Во сне она положила руку на него, чего никогда не сделала бы осознанно. Люсьен разглядывал ее пальцы. На одном глубокий шрам, на другом отсутствует ноготь. Рука девушки, которой пришлось пережить много трудностей и тягот. И снова он заметил на правом запястье многочисленные белые шрамы. Люсьену вспомнились руки светских красавиц – гладкие, нежные, с накрашенными ногтями. Во сне Алехандра казалась моложе, а чуть вздернутый нос и едва заметные веснушки на нежном бархате щек придавали ей сходство с невинным ребенком. Но внешность была обманчива: эта лесная нимфа – настоящая воительница. Заметив, что по руке Алехандры ползет паук, Люсьен осторожно стряхнул его. И все же эта девушка просыпалась даже от самого легкого и осторожного прикосновения. Только что была погружена в глубокий сон – и вдруг вскочила так быстро и бодро, будто вовсе не спала.