Трудное счастье - София Джеймс

– Доброе утро, – произнес Люсьен.

Алехандра не ответила. Она сидела на земле, длинные спутанные волосы спадали плотным занавесом до самого пояса. Кое-где черноту разбавляли темно-каштановые пряди.

Алехандра посмотрела на небо, должно быть определяя время по солнцу, потом окинула взглядом поляну, на которой, кроме них, никого не было.

– А где остальные?

– Минут десять назад пошли к ручью. Слышите, журчит? Наверное, сейчас вернутся.

Алехандра встала и деловито принялась собирать вещи, раскидывая ногами хвойные ветви.

– Пусть никто не узнает, что мы здесь были, – пояснила она свои действия, сурово взглянув на Люсьена. – Наш край не для неженок, капитан Говард. Опасности здесь подстерегают на каждом шагу.

– Однако вас враги не пугают и об отъезде вы даже не думаете.

– Здесь мой дом, – просто ответила Алехандра и протянула Люсьену печенье, политое сахарным сиропом. – Нужно подкрепиться перед дорогой. Силы вам пригодятся, – наставительно произнесла она.

Люсьен давно заметил, что в пути чувствует себя лучше, нежели на гасиенде. Здесь к нему вернулись и сила, и энергия. Возможно, свою роль сыграли смена обстановки или предвкушение скорого возвращения в Англию. Алехандра Фернандес де Санто-Доминго перестала постоянно хмуриться, и Люсьен заметил, как она сногсшибательно красива. И подумал, что, если придать этой девушке лоск, она будет просто королевой. Спохватившись, он тут же выругал себя за неуместные мысли. Сейчас его должны волновать совсем другие вещи.

– Вам что-нибудь известно о передвижениях французов? – спросил Люсьен.

– Маршал Сульт захватил Опорто, а маршал Виктор вместе с Жозефом Бонапартом удерживают центральную часть страны и Мадрид. Здесь французов сейчас практически нет, а если и придут, то большой армией. Вряд ли тут будут рыскать маленькие отряды.

– Боятся, что мелкие группы перебьют партизаны?

– Думаю, вы бы на их месте опасались того же самого, капитан.

Тем временем появились Адан и Маноло. Алехандра жестом показала, что сейчас вернется, и, направившись к ручью, скрылась за кустами. Оставшись наедине с двумя мужчинами, Люсьен занервничал. Он кожей чувствовал опасность. Люсьен был слишком хорошим солдатом, чтобы не доверять интуиции. Мгновенно выхватив нож, он принялся озираться, и только тогда сообразил, что опасность действительно есть, только исходит она не от его спутников.

– Поблизости кто-то есть, – объявил Люсьен. – С восточной стороны.

Маноло и Адан тоже схватились за оружие и приблизились к нему.

Вдруг на поляне возникла группа мужчин, одетых примерно так же, как они. Первый вскинул ружье и выстрелил. Пуля попала прямо в живот Адану. Партизан упал как подкошенный. Он был мертв еще до того, как тело его коснулось земли. Широко распахнутые глаза, устремленные вверх, на небо, казались удивленными. Люсьен приставил нож к горлу стрелка, прежде чем тот успел перезарядить оружие, и быстрым, хорошо отработанным движением перерезал артерию. Так же Люсьен расправился со вторым нападавшим. Между тем на поляну прибежала Алехандра. С трудом переводя дыхание, она выхватила нож. Люсьен загородил девушку собой, чтобы в нее не попала ни одна пуля. Между тем нападавших осталось двое. Еще с одним разделался Маноло, но тут сверкнула сталь, и партизан упал. Люсьен бросился на последнего оставшегося в живых врага, но тот развернулся и припустил наутек. Люсьен нагнулся, поднял камень и швырнул ему вслед, вложив в бросок всю силу. Услышав, как убегавший охнул, Люсьен почувствовал некоторое удовлетворение. Конечно, неплохо было бы метнуть ему в спину нож, но жалко было терять оружие.

На поляне снова повисла мирная тишина. Голос Алехандры дрожал от потрясения, когда она упала на колени сначала рядом с Аданом, потом рядом с Маноло.

– Dios mio… Dios mio… Dios mio…[5]

Маноло крепко сжал ее руку в своей и попытался что-то сказать, но голос его звучал слишком слабо, и ни слова разобрать не удалось. В ответ Алехандра просто сжала его окровавленные, измазанные грязью пальцы в своих и держала, пока он не испустил последний вздох. Сложив его руки на животе и закрыв ему глаза, Алехандра яростно выругалась и подошла к Адану. Прикрыв кровоточащую рану на его животе полой суконной куртки, девушка закрыла его глаза своим платком. Люсьен заметил, что на маленьком квадратике ткани вышиты фиолетовые и синие цветы. Он не ожидал увидеть у Алехандры такую изящную и женственную вещицу. Должно быть, предмет из прошлого.

– Это были Бетанкуры. Я их узнала. Но мы отомстим за наших собратьев. Отец никому не позволяет уйти от справедливого возмездия.

Быстрыми, ловкими движениями Алехандра собрала с земли брошенное оружие и фляги с водой и забросала тела товарищей-партизан сосновыми ветками. Потом произнесла над ними несколько молитв, перебирая четки. Затем указала Люсьену направление, в котором они будут продолжать путь.

– Мы не можем похоронить их надлежащим образом, времени нет. Тот, что сбежал, вернется с подкреплением. Без сомнения, Бетанкуры попытаются отомстить. Теперь мы должны быть осторожны вдвойне. Идти будем только по горным тропам.

Алехандра решительно зашагала в противоположную сторону от побережья. Ветер дул им в спину. Каждые три-четыре минуты Алехандра останавливалась, прислушиваясь, нет ли погони. Однако Люсьен чувствовал, что за ними никто не гонится. В боях Люсьен безупречно овладел этим навыком и теперь мог с уверенностью сказать, что им с Алехандрой ничто не угрожает. К тому же вскоре полил дождь, и это должно было окончательно запутать их врагов.

* * *

– Вам уже приходилось это делать? – наконец отважился спросить Люсьен, когда Алехандра решила, что пора сделать привал.

– Полагаю, не меньше раз, чем вам, капитан. Кстати, кто вас научил так ловко управляться с ножом?

– Один изготовитель рома из Кингстона. Я тогда был совсем молодым, неопытным офицером и, как все новички, обладал несокрушимой уверенностью в себе. Так вот, этот человек – звали его Шелдон Уильямс – решил сбить с меня спесь и вызвал на поединок. Шелдон Уильямс мог прикончить меня раз двадцать, или даже больше, если бы захотел. Но вместо того, чтобы свернуть мою глупую шею, он научил меня выживать.

– Сражаетесь, как мой отец.

– Это комплимент или наоборот?

Алехандра только отмахнулась и замолчала. На лбу пролегли глубокие морщины.

Смерть товарищей стала для Алехандры тяжелым ударом. Каждый раз при мысли об этом она испытывала боль.

Алехандра понимала, что не может отвести Люсьена обратно на гасиенду. Отец обвинит в гибели Маноло и Адана английского капитана и убьет его. Ей придется вести его через Галисийские горы в Понтеведру и надеяться, что родные Адана согласятся им помочь. Конечно, дорога предстоит долгая. Алехандра совершала этот переход несколько раз, но тогда она шла с провожатыми.