Лекарство для империи. История Российского государства. Царь-освободитель и царь-миротворец - Борис Акунин

Притом земства вводились только в тех губерниях, где существенную часть гласных составили бы дворяне. Поэтому в Сибири, где помещиков не было и где большинство получили бы крестьяне, новые учреждения не создавались. Остались без земского представительства и бывшие польские области. Правительство боялось, что органы местного управления попадут там под влияние сторонников независимости.

Некоторое время спустя Земская реформа была дополнена еще одной, в том же духе, но касавшейся обустройства городской жизни: «Городовым положением» 1870 года.

Россия этого времени продолжала оставаться страной деревенской, и большинство ее городов, за вычетом нескольких крупных, тоже были похожи на большие деревни – с немощеными улицами и отсутствием какого-либо благоустройства. У государства хватало финансовых и административных ресурсов на то, чтобы поддерживать в более или менее приличном состоянии лишь губернские центры, и то не все. К этому времени из пятисот с лишним российских городов лишь одна шестая существовала в городском режиме, то есть жила промышленностью и торговлей. В остальных обыватели обрабатывали землю или зарабатывали отхожими промыслами.

Новая система должна была оживить этот косный мир, призвав к хозяйственно-организационной деятельности общественно активных людей.

Вводились городские думы с депутатами-гласными, избираемыми на 4 года, и городские управы, руководимые мэром («головой»). Функции у этих учреждений были такими же, как у земств. Сохранялась и элитарность избирательной системы. Гласные выбирались по трем куриям – от крупных, средних и мелких налогоплательщиков. Беднота, не платившая налогов, к выборам не допускалась.

Контроль за деятельностью управ сохранялся у исполнительной власти. Мэров в небольших городах утверждал губернатор, в губернских – министр внутренних дел. Мало того – для наблюдения за деятельностью управы учреждалось еще и «губернское по городским делам присутствие», имевшее полномочия отменять неугодные постановления общественных представителей.

На волне реформы самоуправления в прогрессистской среде возникли ожидания, что нечто вроде «всероссийского земства», совещательного полупарламента, будет создано и на центральном уровне, но наверху было слишком много противников этой идеи, и первое покушение на царя (1866 г.) дало им сильный аргумент против заигрывания с народовластием.

Несмотря на крайнюю ограниченность и стесненность новых учреждений, они сумели сделать на удивление много для изменения условий жизни страны – еще и потому, что нередко приходилось строить с нуля, отчего перемены выглядели разительными.

Множество альтруистических, самоотверженных людей с головой ушли в земское движение и занялись улучшением городов. Постепенно стали появляться больницы, школы, статистические конторы, а затем и библиотеки, музеи, театры. Частная инициатива оказалась много плодотворней казенного попечительства.

Со второй половины девятнадцатого века жизнь российской провинции будто воспряла, начала развиваться. Заслуга эта в первую очередь принадлежала новым людям – деятелям местного самоуправления.

Большое значение для государства и общества – отнюдь не только военное – имела реформа вооруженных сил, проведенная в шестидесятые и семидесятые годы.

Крымская война обнаружила, что хваленая николаевская армия, которой «Жандарм Европы» так долго пугал европейцев, весьма нехороша.

Солдаты браво выглядели и отлично маршировали, но неважно стреляли. Офицерский корпус по большей части не имел специального образования: кто родился дворянином, тот и офицер. Снабжение было скверным, вооружение – отсталым. При огромных штатах мирного времени в условиях войны резервы брать было неоткуда – разве что собирать необученное ополчение, от которого мало толку.

Всю систему требовалось коренным образом перестроить, но в пустой казне денег на это не было.

Поэтому реформы стартовали не сразу и растянулись на два десятилетия. Медлительность объяснялась еще и тем, что армии все время приходилось воевать – то на юге, то на западе, то на востоке.

Сначала сделали то, что давно назрело и больших затрат не требовало: наконец упразднили аракчеевские военные поселения, завершив этот неудачный эксперимент по удешевлению армии; закрыли школы кантонистов, где в несчастных детей палками вколачивали дисциплину; сократили срок рекрутской службы с двадцати пяти лет до пятнадцати (последняя мера была скорее экономической – требовалось урезать расходы на армию).

Настоящие перемены начались только с 1861 года, когда министром стал Дмитрий Милютин, у которого имелся план всесторонних преобразований. Но и теперь дело шло не быстро. Очень уж велика была работа и постоянно недоставало средств.

Первый этап реформы коснулся главным образом организации и управления.

Страну разделили на военные округа, устроенные по единому принципу. В каждом имелись собственные управления по интендантской, артиллерийской, инженерной и медицинской части, а также военно-учебные заведения, которым придавалось особое значение.

Военная форма стала проще и удобней. Рис. В. Балашова

Милютин учредил новую систему военного образования. Прежние кадетские корпуса теперь состояли из младшего отделения («военной гимназии») и старшего («военного училища»), откуда молодой человек выходил подготовленным офицером. Кроме того создавались четырехклассные военные прогимназии, после которых можно было поступить в двухлетнее юнкерское училище. Высшее образование давали пять академий: генерального штаба, артиллерийская, инженерная, военно-медицинская и военно-юридическая. К 1880 году в стране существовало 27 офицерских училищ, выпускавших вполне достаточное количество профессиональных кадров.

Однако европейские события – три победоносные войны, проведенные Пруссией против Дании, Австрии и Франции, – показали, что в мировой политике появился новый сильный игрок, у которого есть чему поучиться. Германская армия комплектовалась на основе всеобщей воинской повинности. Она быстро разворачивалась при объявлении войны, а в мирное время снова сокращалась, избавляя государство от лишних расходов. Высокая боеспособность обеспечивалась за счет инициативности и грамотности солдата (в Пруссии была лучшая в Европе система образования), а также благодаря превосходству в вооружении. Никто не ожидал, что «колбасники», считавшиеся совсем не воинственной нацией, в 1870 году так легко и сокрушительно разгромят грозную французскую империю.

В России началась подготовка ко второй очереди реформ, которые теперь должны были затронуть уже не верхушку армии, а основной ее контингент – солдат.

В наши времена считается, что профессиональная армия хоть и дороже призывной, но эффективней. В девятнадцатом веке логика была обратной. Содержание огромной постоянной армии тяжелым бременем ложилось на бюджет и лишало страну множества рабочих рук, а во время войны пополнять войско было неоткуда. При этом в эпоху неразвитых технологий для обучения солдата так уж много времени не требовалось – если не тратить усилий на выработку чеканного строевого шага.