Чего хочет женщина - Татьяна Полякова

В кухню влетел Аркаша.

— Димка где? — рявкнул зло.

— Нет его, — ответила я, — завтра бытьобещал. А чего?

— Чего? Или не знаешь?

— Не знаю, — нахмурилась я, чувствуя, какбледнею. — Аркаша, что с Димкой, говори.

— Стервец, мать его, курьером послал, с деньгами… Ниего, ни денег, как в воду канул…

Я за сердце схватилась.

— Аркаша, Димка не вор, что-то случилось…

Аркаша бухнулся на стул.

— Не дурак, понял. Ох, господи.

— Да жив ли он? — ахнула я.

— Не каркай, — вскинулся Аркаша. — Жив, нежив, за такие деньги и его и меня зарежут. Удружил сынок.

— Боже мой, — слезы по моему лицу катятся, зубыстучат, — да что ж ты сидишь-то? Димку спасать надо, деньги собирать.Попроси отсрочку, слышишь? Заплатим с процентами, пусть подождут. Аркаша,делать что-то надо. Машину, квартиру продавать, помоги, слышишь? Без всегоостанусь, а деньги соберу. Танька, поможешь?

— Да что ж я, зверь, что ли? Помогу. Соберем. Да ты чтосидишь? — накинулась она на Аркашу. — Двигаться надо, выручать парня.

— Убить бы его надо, — тяжко вздохнул тот.

— Что болтаешь, что болтаешь? — заоралаТанька. — Убить. И убьют, если пнем сидеть будешь. Соберем деньги,заплатим, потом разберемся. И у меня на черный день есть.

— Танька, спасибо тебе, — еще больше заревелая. — Век помнить буду.

— Свои люди, сочтемся, — ответила она.

Ночью позвонил Димка, голос дрожал.

— Лада, плохи мои дела. Спрятаться надо.

— Димочка, — торопливо начала я, — все знаю,Аркаша был… Где ты? Я за тобой приеду.

Кинулась к нему со всех ног. Димка вышел ко мне, бледный,лицо отрешенное. В машину сел, я к нему прижалась, за руки схватила.

— Мальчик мой, не бойся, соберем деньги. Я тебя сейчасспрячу, ни одна живая душа не найдет.

— Лада, ты меня любишь? — спросил он, как-тостранно глядя.

— Люблю, очень люблю, — заверила его я.

— Если уехать придется, поедешь со мной?

— Поеду, хоть на край света поеду. Не переживай, всесделаем, с отцом говорили, Танька поможет, соберем.

Ни машину, ни квартиру мне продавать не пришлось. Аркашаденьги нашел, обо всем договорился, в чем я ни минуты не сомневалась. Димкупростили, с уговором, что он навсегда отойдет от дел. Оно и к лучшему. Аркашачерез неделю ко мне приехал.

— Знаешь, где он? — спросил устало.

— Знаю.

— Пусть возвращается.

— Аркаша, — запела я, кинулась ему на шею, он меняпо заднице погладил.

— Эх, Ладка. Ну на что он тебе? Оставил отца безштанов. Я теперь весь в долгах… Сколько ж надо горбиться, чтобы все вернуть.

— Аркаша, — грозно сказала я, — не греши, сынон тебе. Сын, а деньги — тьфу, наживешь. И не прибедняйся. Тебя потрясти, многочего интересного вытрясешь.

— Что хоть случилось-то? — минут через пятьспросил он.

— У него спрашивай. Я не знаю. Не до расспросов было,парень едва живой.

В тот же день я съездила за Димкой. Он пошел домой матьуспокоить, ну и, само собой, от отца нагоняй получить. Через неделю опять настанцию техобслуживания устроился, и все помаленьку утряслось.

— Ты чего отцу соврал? — как-то спросила я.

— О чем?

— О сумке.

— Я правду сказал: потерял. Так и было.

— Вот я и спрашиваю, зачем соврал, почему не сказал,что у меня в тот день был?

— Тебя-то зачем во все это впутывать? Ни к чему.

— Где же эта сумка? — удивилась я.

Димка посмотрел как-то туманно, пожал плечами.

— Не знаю.

Аркаша деньги давать перестал, сославшись на долги. Димкинзаработок был смехотворным. Ворованные деньги мы с Танькой разделили, нотрогать опасались. Жить на зарплату было невесело. Димка все на меняпоглядывал, задумчивый какой-то стал.

— Лада, плохо тебе со мной?

— Дурачок, мне с тобой так хорошо, что словами нескажешь.

— Может, мне другую работу подыскать?

— Замолчи, все у нас есть, проживем.

Тут я, конечно, лукавила. Без денег было туго, и вообщежизнь не радовала. Разумеется, Димку я любила, но находиться под чьим-тонеусыпным контролем двадцать четыре часа в сутки утомительно. К тебе приглядываются,присматриваются, а ты чувствуешь себя едва ли не преступницей. В общем,отсутствие доверия больно ранило мою душу.

Танька проявила понятливость. Уселась на диване, уставиласьв угол, потосковала, сказала с тяжким вздохом:

— Да. Невесело.

— Куда уж веселее, — разозлилась я, садясь рядом.

— Обидно, — кивнула подружка, — баксовчерт-те сколько, а ведь не попользуешься…

— Молчи уж лучше.

— На меня-то чего злиться? — Танька опятьвздохнула. — Что, Аркашка денег не дает?

— Не дает. Говорит, сынок по миру пустил.

— Врет.

— Конечно.

— Это он тебя выдерживает, мол, затоскует Ладушка безденег и ко мне вернется.

— Еще чего… Я Димку люблю.

— Да я знаю, знаю… А я вчера у Петрушина на даче была.У художника. Я тебе про него рассказывала?

— Рассказывала, — проворчала я.

— Уехал он в Германию…

— Скатертью дорога…

— А дачу, значит, мне оставил. То есть на время,конечно, покуда не вернется. Присматривать… ну и попользоваться…

— У тебя что, дачи нет?

— Такой, может, и нет. В подвале за шкафом стенаотодвигается, веришь? И там помещение, большое. А из него еще ход, подземный.Метров пять, выходишь за огородом. Скажи — класс?

— Глупость какая, — покачала я головой. —Подземный ход дурацкий, на что он тебе?