Тотальные истории. О том, как живут и говорят по-русски - Игорь Юрьевич Маранин

городе. Организовать диктант для нас несложно, и каждый год мы выдумываем дополнительные акции. То армян и бурят позовем на площадки, чтобы тоже рассказали о своем языке, то сделаем площадку для детей, чтобы родители могли их оставить и написать диктант, а то и фото-будку поставим.

Чита — столица русского солнца. По статистике здесь в среднем 284 безоблачных дня в году. Если сложить вместе солнечное богатство Санкт-Петербурга и Москвы, то им до этой фантастической цифры не хватит двух месяцев. В Сочи солнечное время короче читинского на три месяца. И даже залитая жаркими лучами от Кок-Тобе до самых окраин Алма-Ата уступает столице Забайкальского края два погожих дня. «Три предмета только заставляют меня жалеть о Чите: живописные окрестности, прекрасный климат и добрый Смольянинов», — писал ссыльный декабрист Н. А. Бестужев (Семен Иванович Смольянинов был горным начальником Нерчинского округа и много сделал для облегчения участи ссыльных).

Чита ни с кем не соперничает, но сравнивает уровень жизни с соседним Улан-Удэ, и это сравнение выходит не в пользу забайкальской столицы. Найти хорошую работу трудно: нет ни больших предприятий, ни крупных инвестиционных проектов. Автомобильные пробки, косвенный признак развития, и те редкость. Еще недавно оправдание «извини, в пробку попал» воспринималось как шутка. Окруженный сопками, город не продувается ветрами и часто задыхается от смога, но причина этого не столько автомобили, сколько дым из труб частного сектора. Читинцы скромно мечтают, чтобы частные дома газифицировали и экологическая ситуация улучшилась.

— Я попала на Тотальный диктант по почте, — продолжает рассказ Юлия Александровна. — Мне переслали из деканата письмо с предложением организовать в городе эту акцию, но в первый год я не нашла поддержки со стороны наших филологов. Они не захотели проверять работы. А на следующий год что-то сошлось, и филологи согласились. Так мы в 2013 году начали проводить в городе диктант.

Здание Забайкальского университета, где работает Полякова, одно из самых красивых в Чите. Памятник архитектуры дореволюционного периода с богатой личной историей. Его даже сняли в эпизоде популярного советского фильма «Даурия» — в роли банка, который грабят анархисты. Мы с Еленой Вячеславовной Арутюновой приходим сюда с иной целью — прочитать лекции студентам. Мне достаются студенты-журналисты, они с интересом слушают рассказ об исторических и мистических легендах сибирских городов. По традиции я больше рассказываю о легендах местных, в том числе печальную историю самого знаменитого читинского привидения — безумной Катерины. Помогает мне присоединившаяся в Чите к автопробегу Виктория Артемова — волонтер Тотального диктанта, студентка Новосибирского университета и просто красавица. «Существует поверье… — трагическим шепотом заканчиваю я свое выступление. — В самую ветреную ночь лета безумная Катерина оживает и выходит на улицу. В ее руках — острые ножницы: она ищет длинноволосых женщин и отрезает им волосы!» Особо впечатлительные девушки в аудитории машинально дотрагиваются рукой до своих причесок. Только Вика сидит как ни в чем не бывало. Она занята делом: снимает мое выступление на камеру мобильного телефона.

На прощание хозяева ведут нас обедать в местную позную. Парою дней позже, в Иркутске, со мной случится казус: я зависну на перекрестке, разглядывая вывеску со словами «Позная, 38». Я пропущу три зеленых светофора подряд, пытаясь разгадать загадку этой надписи. И лишь потом пойму, что в этом заведении ничего не познают, а едят позы — местный вариант всем известных мант.

Уезжаем мы, довольные друг другом и городом, — провинциальным, но солнечным, милым и душевным. Юлия Александровна мечтает о том, что в этом году на диктант придет тысяча человек:

— У меня собралась большая команда, мы сделали себе почти одинаковую форму — чтобы отличаться, а еще мои ребята очень хотят тысячу участников!

(Увы, солнечной Чите в день диктанта не повезло. В город вернулась зима, было жутко холодно, и до тысячи дотянуть не удалось.)

Глава 11. Чита — Улан-Удэ (660 км)

Маршрут: Улеты (1788 г.) — Хохотуй (1899 г.) — Петровск-Забайкальский (1789 г.) — Харашибирь (20-е гг. XVIII в.) — Мухоршибирь (1720 г.) — Улан-Удэ (1666 г.). Время в пути: около десяти часов.

Между Читой и Улан-Удэ бушует метель. Жесткий колючий снег бьет в стекло — порою видимость падает до нескольких метров, и странно читать новости о погоде в Улан-Удэ («солнечно, + 13 градусов») и сообщения в чате от Людмилы Ивановны Горбуновой из Иркутска («А у нас сегодня был дождь! Проливной»). Зима борется с весной, налетая лихими кавалерийскими атаками и отыгрывая у солнца и тепла несколько часов. Местами портится и дорога. Из чата автопробега: «Реку Блудную переехали по мосту, который напоминал стиральную доску».

Топоним дня (а может, и всего пробега) — река Хохотуй. Оказалось, правда, к смеху это название отношения не имеет, а в переводе с бурятского означает «Березовая». На реке Хохотуй расположено село и одноименная станция Транссиба с полутора тысячами жителей. После Второй мировой войны здесь был создан один из лагерей японских военнопленных. Но попали в него не военные с фронта, а работники Южно-Маньчжурской железной дороги. По распоряжению свыше пленным японским железнодорожникам прививали в лагере социалистические принципы организации труда: внедряли стахановское движение, устраивали соцсоревнование между бригадами, передовикам вручали красные флажки и переходящие знамена. В свободное от работы время японцы слушали антибуржуазные лекции и смотрели советское кино: «Девушка с характером», «Конек-горбунок», «Сказание о земле Сибирской».

* * *

Елена Вячеславовна зорко следит за знаками препинания на придорожных табличках, обнаруживая задатки детектива.

Из чата автопробега:

Арутюнова: «П-Забайкальский — точку потеряли».

Арутюнова: «П-Забайкальский — дубль два. Возможно, отсутствие точки связано со сменой дорожного управления».

К большому моему сожалению, остановка в Петровске-Забайкальском не предусмотрена. А это один из тех городков Сибири, в которых обязательно стоит побывать. История его тесно связана с жизнью ссыльных декабристов. В городе сохранилось кладбище с их могилами, а перед вокзалом поставлена стела-портрет участников восстания и жен, отправившихся за ними в Сибирь. Другая стела с именами погребенных на старом кладбище декабристов стоит на месте сгоревшей в 1939 году крепости.

В местной топонимике русский язык легко переплетается с бурятским, и в результате этой любовной филологической связи появляются двуязычные топонимы вроде Нового Загана или Нижнего Саянтуя. В подкрадывающихся сумерках проезжаем мы села со звучными названиями Харашибирь и Мухоршибирь и поворачиваем на север — к Селенге. Название первого переводится с бурятского как «Черная чаща», название второго перевести сложнее. Для этого надо соединить слова «тупик» и «чаща». Попробуйте!

Чем ближе к столице Бурятии, тем тише становится ветер: он уже не рычит разъяренным снежным тигром, а жалобно скулит бездомной и пугливой шавкой, выметая