Тотальные истории. О том, как живут и говорят по-русски - Игорь Юрьевич Маранин

нас ни с бензином, ни с другими вопросами проблем не возникает. Мы отправляемся в Иркутск!

Глава 13. Улан-Удэ — Бабушкин — Иркутск (458 км)

Маршрут: Селенгинск (1959 г.) — Бабушкин (60-е гг. XVIII в.) — Слюдянка (1802 г.) — Иркутск (1661 г.). Время в пути: около девяти часов.

За Улан-Удэ дорога вьется между сопок, то падая, то взлетая, а березы и сосны разбегаются от нее в разные стороны. Росчерками синего пера пространство прорезают ручьи и реки, жадно устремляясь к Байкалу. У Бога было отличное настроение, когда он творил эти места: они прекрасны от и до, от альфы до омеги, от «А» до «Я».

Но хороших дорог здесь не было очень долго!

«28 июня [1907 г.] ранним утром мы выехали из Мысовой, в которую, увы, нам суждено было снова вернуться!.. — писал о путешествии графа Боргезе член его экипажа журналист Луиджи Барзини. — Дорога оказалась ниже всякой критики, или, вернее, не оказалось ровно никакой дороги. Автомобиль, как скаковая лошадь, прыгал по рытвинам, камням и сваленным деревьям. Нередко нам приходилось скользить по самому краю песчаного обрыва, отвесная стена которого уходила прямо в воду Байкала. Чуть ли не через каждую сотню метров мы были вынуждены пролагать себе дорогу топорами и лопатами. Мосты находились в самом неприглядном состоянии: без перил, сложенные из полусгнивших круглых бревен, они производили впечатление случайных нагромождений…»

Непреодолимым препятствием для итальянского графа стала река Мишиха, моста через которую попросту не было. Ехать вброд Боргезе не решился и, вернувшись в Мысовск (ныне — г. Бабушкин), запросил из Иркутска разрешение проехать по рельсам Транссиба. Ему разрешили. На этом, однако, приключения итальянцев в России не закончились. Пропуская поезд, они вновь съехали на трассу и на одном из деревянных мостов чуть не погибли. Мост рухнул, автомобиль провалился между бревнами и, зацепившись передними колесами, повис. Высота оврага, правда, была невелика — чуть выше человеческого роста. Больше всех пострадал журналист, получивший ожоги от горячего масла, вылившегося из двигателя. Вытягивали автомобиль веревками местные жители. Мост при этом, судя по фотографиям, доломали полностью.

Годом позже (во время Трансатлантических гонок Нью-Йорк — Париж) немец Кеппен также застрял у Мишихи и вернулся в Мысовск. Имея преимущество над американцами в двое суток, он потратил их, отбивая телеграмму за телеграммой в Иркутск с той же просьбой: разрешить ехать по рельсам. Власти распорядились перевезти автомобиль на поезде. Когда немецкий Protos уже стоял на платформе, к вокзалу выехал Thomas Flyer Джорджа Шустера. Американец гнался за Кеппеном от самого Тихого океана, он бился за каждый километр, выгрызал каждый час — и вот, наконец, настиг соперника в Мысовске, но… Но поезд отправлялся через четыре минуты, и загрузить свой автомобиль Шустер не успевал.

* * *

Малые города живут своей малой жизнью. Она не менее сложна, чем жизнь мегаполисов, но имеет иной масштаб: событий здесь происходит гораздо меньше, зато интерес к ним гораздо выше. Бабушкин — городок, возникший на торговом пути сибирских купцов в Китай, а затем удачно попавший на прочерченную железным росчерком рельс Транссибирскую магистраль. Мы заезжаем сюда случайно: впервые видим Байкал и хотим до него добраться.

— Да будет вам еще этого Байкала, хоть ложкой ешь! — ворчит Николай. Но сила притяжения «священного моря» столь велика, что заставляет нас свернуть с трассы. Увы, добраться до льдов озера через огороды и железнодорожные пути с множеством вагонов оказывается невозможно.

Три ярких пятна на пыльной улице привлекают внимание нескольких пожилых дам, и вскоре вокруг наших машин собирается группа бабушек-бабушкинок. Они даже устраивают небольшое совещание на тему того, какие достопримечательности показать приезжим, чтобы не ударить в грязь лицом перед автопробегом. Достопримечательностей в городе насчитывается ровно три: музей памяти революционера Ивана Бабушкина (в честь которого переименован Мысовск), величественный монумент и новый железнодорожный вокзал. Музей по случаю выходного дня оказывается закрыт.

— Сейчас я к заведующей сбегаю! — Одна из женщин решительно опускает на землю тяжелый баул. — Пусть открывает.

Мы отказываемся очень вежливо, чтобы не обидеть жительницу славного города Бабушкина. В конце концов, каждый из нас такой же патриот собственного города, но у команды строгий график, и вырезать из него пару лишних часов на знакомство с жизнью и революционной деятельностью товарища Бабушкина (никому из нас не известного), означает приехать в Иркутск глубокой ночью. Мимо второй достопримечательности мы проходим к вокзалу: монумент эпохи гражданской войны действительно красив и величественен. Однако находится в столь плачевном состоянии, словно гражданская война закончилась пару дней назад, и проигравшие панически бежали в страхе перед наступающим Тотальным диктантом.

* * *

На закате мы проезжаем Слюдянку — длинный придорожный городок. Видна береговая линия, железная дорога, сквер с аллеями и домики вдоль трассы — пыльные, грязные, старые частные избушки. Как люди живут в них?..

Дорога неожиданно портится, но ненадолго. Возвращаться в Бабушкин, чтобы ехать по рельсам Транссиба, нам не приходится.

Из чата автопробега:

— А что если Тотальному диктанту повторить путешествия каких-нибудь писателей? Не то чтобы путь Достоевского в ссылку, но вот чеховский на Сахалин уже почти повторили.

— Путь Горького на Капри, например?

Дорога окончательно поворачивает в горы, устремляясь к перевалу. До Капри отсюда далеко, а вот до Иркутска остается всего сто километров.

Глава 14. Командоры автопробега

«Скучаю по нашей бесконечной дороге!»

Ю. Швец (из частного разговора)

За каждым километром нашего пути, за каждым шагом по чужому городу стоит труд организаторов. Их много: это руководство Тотального диктанта, местные координаторы, волонтеры, помощники и множество невидимых нам людей, решающих вопросы с документами, финансами, логистикой, атрибутикой и прочим. Но есть среди них те, кто едет рядом с нами, обеспечивая бесперебойное движение по маршруту. В былые времена их называли командорами автопробега. В той безуспешной попытке 1930 года добраться на «фордах» из Владивостока в Москву, о которой упомянуто в начале, командором был руководитель приморского «Автодора» Заикин. В «Золотом теленке» Ильфа и Петрова — неповторимый аферист Остап Бендер. Нашими командорами поочередно работали Вячеслав Беляков (Владивосток), Юлия Швец (Новосибирск) и Зоя Костырева (Челябинск).

Гостиницы, бронирование номеров, завтраки-обеды-ужины, остановки в пути — это лишь малый перечень дел организатора. Встречи, лекции, интервью, СМИ и соцсети — неполное перечисление его задач. Командор — настоящий демиург, он творит мир автопробега. Любая массовая уличная акция требует согласования с городскими властями, и блиц-опросы грамотности Тотального диктанта тут не исключение. Все наши уличные мероприятия согласовывались, на