Равенсбрюк. Жизнь вопреки - Станислав Васильевич Аристов

Вследствие наступления войск Красной армии на Восточном фронте, а также после открытия второго фронта в июне 1944 г. начался коллапс системы нацистских концентрационных лагерей[308]. Десятки тысяч женщин, оказавшихся в этот момент в Равенсбрюке, либо распределялись по филиалам, либо уничтожались. Спецификой последнего этапа функционирования лагеря стало то, что уничтожение происходило непосредственно в самом Равенсбрюке. Для этого в концентрационном лагере были изменены функции молодежного лагеря Укермарк, а также начала работать газовая камера.

Молодежный лагерь Укермарк, располагавшийся неподалеку от Равенсбрюка, начал функционировать с июня 1942 г.[309] Именно туда, якобы «на перевоспитание», направлялись девушки, совершившие с точки зрения нацистского законодательства различные проступки. Это мог быть отказ от участия в Союзе немецких девушек, отсутствие работы, проституция, бродяжничество, связь с мужчинами-иностранцами.

Комендант Равенсбрюка являлся начальником Укермарка, но непосредственное управление лагерем осуществляла чиновница, подчинявшаяся отделу уголовной полиции Главного управления имперской безопасности. В ее ведение входило не только сообщение всех наиболее важных вопросов жизни лагеря коменданту, но и надзор, обучение как женского персонала лагеря, так и своих «питомцев»[310]. В структуре руководства имелись также должности воспитательниц, выполнявших функции, схожие с обязанностями надзирательниц Равенсбрюка.

Несмотря на то что Укермарк обозначался нацистами как центр по перевоспитанию, он, по мнению известного немецкого исследователя национал-социализма В. Бенца, приближался по своей сути к концентрационному лагерю для молодежи[311]. Повседневная жизнь в нем была строго регламентирована и направлена якобы на привитие девушкам таких качеств, как дисциплина, порядок, усердие. Для достижения поставленных целей применялись избиения, лишение пищи, запрет на общение, направление в бункер Равенсбрюка[312]. Помимо жестокого обращения одним из главных средств по перевоспитанию заключенных являлась принудительная многочасовая трудовая деятельность на различных предприятиях, сотрудничавших с Равенсбрюком, а также в сельском хозяйстве.

Общее число девушек, находившихся в Укермарке с июня 1942 по конец 1944 г., составляло около 1100 человек[313]. Они размещались в 15 бараках, каждый из которых был огорожен колючей проволокой. Начиная с 1944 г. распределение заключенных по баракам осуществлялось в соответствии с трехступенчатой системой, ориентированной на исследования, проходившие в лагере под руководством Криминально-биологического института Роберта Риттера[314]. Это означало, что узницы делились нацистами на три группы и размещались в различных бараках. К первой группе относились женщины, подлежавшие с точки зрения нацистов так называемому «перевоспитанию» с возможностью последующего возвращения в «народное сообщество». Они получали маркировку «E»[315]. Заключенных второй группы – «D»[316] – нацисты считали потенциально опасными, а посему направляли их в дальнейшем из Укермарка в концентрационные лагеря. И наконец, существовала еще одна категория узниц, обозначавшаяся литерой «F»[317], судьба которой не была определена. Нацисты могли как освободить представительниц этой группы, так и депортировать в концентрационный лагерь[318]. Условия существования в бараках существенно различались и зависели от маркировки. Итогом этих исследований Р. Риттера стало то, что в конце 1944 г. 58 девушек были отпущены для ведения домашнего хозяйства, 80 отправлены к их родителям, 22 в учреждения опеки и лечебницы, 71 в концентрационный лагерь[319].

С декабря 1944 г. молодежный лагерь стал центром по уничтожению заключенных, а также местом временного размещения узниц перед отправкой в газовую камеру[320]. Из женского концентрационного лагеря в Укермарк была перевезена основная часть больных и пожилых заключенных, тем самым освобождались бараки для женщин, прибывавших в огромном количестве из эвакуировавшихся лагерей Венгрии, Польши, Словакии. Основными причинами смертности непосредственно в самом молодежном лагере являлись плохие условия жизни и применение нацистами ядов в виде уколов и порошков[321]. Массовое убийство женщин осуществлялось и в газовой камере.

Появление газовой камеры в Равенсбрюке Ж. Тиллион связывала с циркуляром Г. Гиммлера, в котором говорилось о необходимости увеличить смертность в лагере до 2000 женщин в месяц[322]. Именно для организации работы газовой камеры в женский лагерь из Аушвица направлялись Отто Моль[323] и Йоханн Шварцхубер. Последний, являясь обвиняемым на судебном процессе, заявил, что был «счастлив, покидая Освенцим, и не хотел бы начинать подобное (организацию газаций. – А.С.) второй раз»[324].

На судебных процессах в отношении руководства Равенсбрюка[325] комендант лагеря Ф. Зурен и его заместитель Й. Шварцхубер показали, что в январе 1945 г. деревянный барак, находившийся в нескольких метрах от крематория и лагерной стены, перестроили и он начал функционировать как газовая камера[326]. Однако обнаруженные в ходе данного исследования фотографии названного барака, сделанные сразу после освобождения лагеря, не позволяют однозначно подтвердить свидетельства руководителей Равенсбрюка[327]. В этой связи следует иметь в виду и другие упоминания, например о передвижной газовой камере. О ней свидетельствовали Ванда Кидержинска, указывавшая на машину «Грюне Мина»[328], а также некоторые бывшие заключенные, вспоминавшие о железнодорожном вагоне, который находился либо неподалеку от лагеря «Сименс», либо у Укермарка[329].

В связи с тем, что большая часть документов лагерной администрации была уничтожена нацистами, однозначно определить время функционирования газовой камеры не представляется возможным. В соответствии с имеющимися данными момент начала ее работы относится к концу января 1945 г.[330], а завершение деятельности – к апрелю 1945 г.[331]

В январе 1945 г. бараки № 27–32 были отделены от остального лагеря колючей проволокой. Именно туда направлялись больные и слабые женщины, получившие от врачей «розовые карточки», означавшие освобождение от работы. Позднее они были перевезены в молодежный лагерь Укермарк, а оттуда на машинах отправлены в газовую камеру. Существовали и другие пути, по которым узницы попадали в газовую камеру, – непосредственно из лагерной больницы и палатки, из филиалов[332].

После газации лагерные врачи подтверждали наступление смерти у заключенных, а затем специальная группа мужчин-узников – «зондеркоманда»[333], состоявшая из одиннадцати человек, – переносила трупы в находившийся неподалеку крематорий, в котором они сжигались[334]. Однако в последние месяцы существования Равенсбрюка крематорий работал на пределе своих возможностей, что обуславливалось высокой смертностью узниц. О сложившейся критической ситуации свидетельствует характеристика, которую от лагерной администрации получил начальник крематория Вальтер Шенк: «С начала декабря 1944 г. крематорий совершенно перегружен. Налицо имелись все признаки того, что он остановится и если этого не случилось, то надо это приписать только тому факту, что унтершарфюрер Шенк не пользовался ни воскресеньями, ни праздниками и, невзирая ни на что, работал»[335]. Именно В. Шенк показал после войны на судебном процессе, что трупы загазованных заключенных уничтожались только ночью и только специально прибывшей для этого из Аушвица командой[336].

Что же касается общего числа заключенных, погибших в газовой камере, то его