Равенсбрюк. Жизнь вопреки - Станислав Васильевич Аристов

точное определение также весьма затруднительно. Например, в акте, составленном советскими узницами – медицинскими работниками после освобождения лагеря, отмечалось, что с 3 по 30 марта 1945 г., «по статистическим данным бюро», было уничтожено 3311 узниц, из них 431 русская[337]. Другие группы бывших советских заключенных Равенсбрюка приводили сведения, что «только за апрель погибло 4000–5000 человек»[338], а за март газами было отравлено 6000 узниц[339]. Шутцхафтлагерфюрер Й. Шварцхубер в своих показаниях определял общее число загазованных в 2300–2400[340]. Наиболее обоснованными представляются данные, приводившиеся Анис Постель-Виней – бывшей узницей, проводившей исследование по данному вопросу. Она отмечала, что с января по апрель 1945 г. было уничтожено около 6000 заключенных[341]. Схожие данные предлагала и польская исследовательница Ванда Кидержинска, обозначая в своей монографии цифру в 5500 женщин[342].

Последние месяцы существования Равенсбрюка характеризовались не только уничтожением заключенных, но и массовой депортацией узниц. В 1944 г. в связи с эвакуацией лагерей, располагавшихся на востоке, из Майданека в Равенсбрюк было доставлено около 1000 узниц[343]. В том же году в женский лагерь начали прибывать заключенные из Аушвица[344]. Однако очень скоро Равенсбрюк оказался переполнен, и администрации пришлось переправлять поступавших заключенных в другие концентрационные лагеря. Так, в начале 1945 г. свыше 5000 узниц были депортированы в Маутхаузен и Берген Бельзен[345]. С января по апрель 1945 г. в филиалы Флоссенбурга, Бухенвальда и Дахау было перемещено около 4400 женщин[346]. В то же время в Равенсбрюк продолжали поступать узницы из филиалов и лагерей, располагавшихся на востоке, например из Миттельбау-Дора или Ватенштед-Ляйнде[347]. После непродолжительного пребывания в женском концентрационном лагере узницы направлялись далее на запад.

Понимание некоторыми представителями Третьего рейха того факта, что война проиграна, привело к установлению ими контактов с союзниками и различными международными организациями. В. Шелленберг[348] провел переговоры с председателем Красного Креста профессором К. Буркхардтом[349], а Г. Гиммлер с руководителем Шведского Красного Креста графом Ф. Бернадотом[350]. Помимо вопросов об условиях капитуляции Германии стороны оговорили также проблему освобождения заключенных из немецких концентрационных лагерей[351]. 4 апреля 1945 г. в Равенсбрюк прибыли представители Канадского и Американского Красного Креста и на следующее утро вывезли в Швейцарию 300 женщин[352]. Еще через несколько дней из женского лагеря была эвакуирована большая группа представительниц Скандинавских стран[353]. В лагерь были доставлены посылки с медикаментами и продовольствием для оставшихся узниц[354]. 20 апреля в рамках так называемой «акции Бернадот» началась эвакуация женщин из Равенсбрюка. Уже к 29 апреля от 7500 до 8000 ослабевших и больных заключенных, прежде всего евреек, а также гражданок европейских стран, были доставлены Красным Крестом сначала в Данию, а затем в Швецию[355].

Наступление Советской армии заставило руководство Равенсбрюка начать 23 апреля эвакуацию лагеря. С этого момента из него вывозилось оборудование эсэсовских предприятий, уничтожались непосредственные свидетельства преступлений. 27 апреля заключенные, способные передвигаться, были выстроены эсэсовцами в колонны и пешком направлены на запад и север – в сторону, противоположную наступавшим советским войскам. Для такого трудного пути ослабевшим после долгого заключения женщинам нацисты выдали лишь немного провианта из посылок, полученных от Красного Креста[356]. На протяжении всего маршрута многие узницы либо погибли, не выдержав тяжелой физической нагрузки, либо были уничтожены эсэсовцами[357]. Среди заключенных этот марш получил название «марш смерти», а количество участвовавших в нем узниц составило от 15 000 до 30 000 человек[358].

В самом Равенсбрюке остались 2000–3000 наиболее слабых и больных заключенных[359]. Именно они были первыми, кого освободили передовые части 49-й армии 2-го Белорусского фронта, появившиеся в лагере 30 апреля[360]. В «Журнале боевых действий войск 49 армии» в этот день значилось, что «…преодолевая упорное огневое сопротивление и контратаки противника в многочисленных междуозерных дефиле, наступавшие части в трудных условиях местности продвинулись за день на 12–20 км, овладели крупным населенным пунктом Фюрстенберг…»[361]. За подобные «отличные действия» войскам армии приказом Верховного Главнокомандующего № 352 от 30.04.1945 г. была объявлена благодарность[362]. Однако освобождение женского концентрационного лагеря Равенсбрюк в «Журнале» не значилось.

После окончания войны в бывшем концентрационном лагере, оказавшемся на территории советской зоны оккупации, расположился госпиталь, где получали первую медицинскую помощь бывшие узницы. Тем не менее, несмотря на все усилия врачей, смертность среди них в первые дни и недели мая 1945 г. была высокой[363]. Всего же за весь период функционирования женского концентрационного лагеря в нем погибло около 30 000 человек[364]. В июне 1945 г. в теперь уже бывшем нацистском концентрационном лагере Равенсбрюк был организован лагерь для репатриированных № 222, а оставшиеся больные переведены в различные госпитали и больницы[365].

2.2. Женщина в концентрационном лагере: гендерный аспект

Насилие нацистов в отношении узниц проявлялось сразу по прибытии женщин в лагерь, когда они подвергались дезинфекции в так называемой «бане». В эту процедуру входило получение лагерной одежды после холодного душа и бритья волос на теле и голове узниц[366]. Впоследствии узницы могли быть наказаны за определенные «провинности» и снова подвергнуться принудительной стрижке волос[367]. Это вторжение в пространство телесности было чрезвычайно болезненно для женщин. Обезображенные головы женщин, утративших волосы, традиционно воспринимавшиеся ими в качестве символа привлекательности и женской индивидуальности, должны были, по замыслу нацистов, служить деперсонализации узниц[368]. Восприятие подобной процедуры как насилия над личностью становилось для женщин той причиной, по которой бывшие узницы мстили надзирательницам, обривая их налысо после освобождения в апреле 1945 г.

Травмировавшим женщин опытом, усугублявшим то, что они уже пережили по прибытии в лагерь, являлся гинекологический осмотр врачом-эсэсовцем в «бане». Это медицинское освидетельствование грозило прежде всего опасностью венерических заболеваний, ибо все поступавшие, независимо от состояния их здоровья, осматривались с помощью одних и тех же инструментов[369].

Важно отметить, что вся процедура поступления женщин в лагерь сопровождалась присутствием мужчин-эсэсовцев, не только наблюдавших за обнаженными женщинами, но и непристойно комментировавших происходившее[370]. Наличие мужчин оскорбляло чувства женщин, для большинства которых скромность являлась одним из обязательных компонентов модели поведения в довольно патриархальных обществах довоенного времени. Многие узницы никогда не видели обнаженными даже собственных матерей, сестер, не говоря уже о посторонних женщинах или тем более мужчинах. Ситуация, складывавшаяся по прибытии в Равенсбрюк, безусловно, вызывала у заключенных чувство стыда и унижения. Оказанное психологическое давление по-разному, но все же весьма негативно воздействовало на все группы узниц[371]. Лишь проститутки уже имели в своей жизни опыт принудительных медицинских проверок, даже в присутствии мужчин, поэтому в концентрационном