Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля - Антон Первушин

Остается предположить, что за давностью лет Валентина Владимировна подзабыла некоторые подробности своего полета и заменила их более красочными деталями, пренебрегая технической достоверностью: журналисты ведь всё равно неправильно поймут, переиначат. Упрекать ее за это не нужно, всякое бывает, – куда продуктивнее разобраться, как было на самом деле.

К счастью, многие документы, связанные с полетом Терешковой, включая ее переговоры с Землей и бортовой журнал, рассекречены и доступны для изучения. Кроме того, Николай Петрович Каманин и Владимир Иванович Яздовский оставили записи по итогам орбитального рейса «Востока-6», что позволяет реконструировать картину происшедшего в полном объеме, без ссылок на умершего Шабарова, который, кстати, был заместителем Королёва по полигонным испытаниям и непосредственной технической подготовкой «Востоков» не занимался.

Вернемся немного назад по хронологии. Вопрос о необходимости отправки женщины на орбиту первым поднял Николай Петрович Каманин в мае 1961 года. Он побывал с Гагариным в зарубежных поездках и обратил внимание, что одним из наиболее популярных вопросов, задаваемых Юрию Алексеевичу, был вопрос о том, собирается ли Советский Союз запустить космонавтку. Кроме того, на генерал-лейтенанта явно произвела впечатление громкая рекламная кампания, развернувшаяся в США вокруг летчицы Джерри Кобб, которая настаивала на включении ее в отряд астронавтов программы «Mercury». Хотя у Кобб ничего не получилось, Каманин подозревал, что космический полет американки – вопрос времени.

Однако и главный конструктор Сергей Королёв, и академик Мстислав Келдыш, и главком ВВС Константин Вершинин высказались резко против затеи Каманина. У того ушло полгода, чтобы путем интриг и закулисных переговоров добиться своего.

Женщин, которые служили бы в ВВС тогда не было, поэтому отбор пошел по «спортивному» направлению. 15 января 1962 года ДОСААФ представило личные дела 58 женщин. После их рассмотрения и прохождения госпиталя остались пятеро: Жанна Дмитриевна Ёркина (22 года), Татьяна Дмитриевна Кузнецова (20 лет), Валентина Леонидовна Пономарёва (28 лет), Ирина Бояновна Соловьёва (24 года), Валентина Владимировна Терешкова (25 лет). Замужем и с ребенком была только Пономарёва, она же имела навыки пилота (освоенные машины – «По-2», «Як-18») и высшее образование (инженер-механик жидкостных ракетных двигателей). Остальные члены женской группы были парашютистками и до прихода в отряд смутно представляли себе реалии отечественной космонавтики. 15 декабря 1962 года каждой из пятерки присвоили звание младшего лейтенанта и стали готовить к полету на «Востоке».

Во время их тренировок использовался позывной «Берёзка» (по позывному командного пункта женской пилотажной группы, в составе которой летала Пономарёва), поэтому другие космонавты их так и звали – «берёзками». Будучи командиром отряда космонавтов, Юрий Гагарин с ними довольно часто встречался, давал советы, как вести себя на медкомиссии и на испытаниях, какими приемами надо пользоваться, чтобы легче переносить нагрузки. Проявлял он заботу и в чисто житейских делах.

Валентина Пономарёва вспоминала (цитирую по ее интервью газете «Факты», опубликованному 12 апреля 2012 года):

«Нам пришлось пройти курс молодого бойца по несколько усеченной программе. Правда, строевая подготовка и изучение воинских уставов были. Возникла проблема с подбором обмундирования. Не сразу, но всё же отыскали пожилого мастера, который пошил нам форменные юбки и кителя. Военные рубашки выдали мужские. А ботинки подобрали из ассортимента, который отечественная промышленность выпускала для мальчиков. Кроме этого, мы получили другое „вещевое довольствие“. В него входили синие спортивные костюмы с белыми полосками на воротнике и манжетах. Они и стали нашей основной одеждой. Мы попытались было ходить в них и в столовую, но Гагарин не одобрил. Сказал, что мужчины, собираясь в столовую, переодеваются в офицерские мундиры, а вы приходите в платьях. И предложил отвезти нас на автобусе в Москву за обновками. Мы обрадовались, вот только с деньгами было туго. „Ничего, возьму, что дома есть, – сказал нам Гагарин. – Потом отдадите“. И мы отправились в ГУМ, в его так называемую сотую секцию, в которой отоваривалась номенклатура.

Идем по магазину и замечаем, что за нами следует вереница женщин со взволнованными лицами. Но им пришлось остановиться на пороге секции. Когда дверь закрылась, нас разобрал смех».

Запомнились ей и другие специфические детали работы Гагарина в ЦПК (цитирую по книге «Женское лицо космоса», 2002):

«Когда в Центр прибывал „новый набор“, их „посвящали в космонавты“ – в бассейне устраивалось действо, которое, не знаю уж почему, называли Днем Нептуна (может, потому, что и символика привлекательная, и „акватория“ есть).

Это всегда было очень весело. Действующие лица и зрители, кто в купальном, кто в спортивном костюме, сидели вдоль стены на низенькой скамеечке. „Прилично“ одетые от греха подальше располагались выше на галерее: в воду бросали не символически, не очень разбираясь, кто ты есть: посвящаемый, просто зритель или почетный гость. В роли Нептуна выступал Гагарин. Он восседал на троне с длинной белой бородой и с трезубцем в руке, а русалкой у него служил Н Ф. [Николай Фёдорович] Никерясов. Это была великолепная русалка – с большой круглой, обритой наголо головой и с большим круглым животом. Увидев „ее“, мы чуть не попадали в воду от хохота!

Водяные приводили молодых космонавтов пред светлые очи Нептуна, и он задавал им вопросы. Если ответ был неудачен, водяные по знаку трезубца бросали посвящаемого в воду. Публика рыдала от восторга.

Вот Нептун спрашивает очередного:

– Скажи, какой у нас самый лучший стенд?

Тот думает, боится ошибиться, наконец говорит:

– Качели!

– Нет, – говорит Нептун. – Самый лучший стенд у нас – это стенд товарища Уварова.

А „стенд товарища Уварова“ – это бухгалтерия и касса, где нам выдавали зарплату. Гагарин мастер был на такие шутки…»

С профессиональной точки зрения наиболее подготовленной к полету была Валентина Пономарёва, однако Гагарин, от которого во многом зависел выбор первой космонавтки, с самого начала высказывался против нее. Пономарёва вспоминала:

«Оставалась так называемая мандатная комиссия. Ее заседание состоялось в госпитале. Среди членов комиссии был Юрий Гагарин. Мы заходили в зал, отвечали на какие-то вопросы, а затем в коридоре ждали вердикта. Нам объявили, что прошли я и Жанна Ёркина. Когда некоторое время спустя у меня установились доверительные отношения с заместителем начальника Центра подготовки космонавтов Николаем [Фёдоровичем] Никерясовым, он рассказал, что Гагарин выступил против моей кандидатуры. Высказался примерно так: ради освоения космоса можно рисковать жизнью мужчин-летчиков, если очень нужно – „холостых девчонок“(именно так он выразился), хотя и не стоило бы. Но недопустимо рисковать жизнью матери. И тем не менее меня зачислили. Вероятно, решающую роль сыграла рекомендация директора моего института академика Келдыша».