Клан Пещерного Медведя - Джин М. Ауэл

Стоило Эйле появиться в проеме пещеры, все взгляды обратились к ней.

– Он мертв! – жестами сообщила она.

Как и все остальные, Бруд не сводил с Эйлы глаз. Сердце его сжималось от страха и дурных предчувствий. «Ведь это она отыскала пещеру, – вспомнил Бруд. – Духи всегда были к ней благосклонны. Я вознамерился проклясть ее, и тогда они затрясли землю и разрушили пещеру. Значит, они разгневались на меня? И лишили Клан жилища в знак своей немилости? А что, если люди решат – это новый вождь навлек на них кару?» В глубине своей суеверной души Бруд трепетал перед плохими предзнаменованиями. Но его изворотливый ум быстро подсказал ему выход. Надо обвинить во всем Эйлу, прежде чем кто-либо успеет обвинить его. Пусть люди решат, что она разозлила духов.

– Посмотрите на эту недостойную женщину! Она всему виной! – провозгласил он. – Она нарушила законы Клана. Она вызвала гнев духов. Вы все видели, она осмелилась возражать вождю. Духи наказали нас за ее дерзость. Мы должны безотлагательно предать ее проклятию. Тогда духи вернут нам свое расположение. Они поймут, что мы по-прежнему почитаем их, и укажут нам новую пещеру, еще лучше прежней. Непременно укажут. Я это знаю. Прокляни ее, Гув! Прокляни!

Все повернулись к Брану, ожидая, как он отнесется к новой выходке Бруда. Упрямо сжав челюсти, бывший вождь уперся глазами в землю. Жилы на его шее вздулись от напряжения – так трудно ему было сдержаться и не оборвать своего зарвавшегося преемника. Не получив от Брана ответа, люди в испуге переводили взгляды с Бруда на Гува. Но Гув растерялся не меньше, чем все остальные. Он не верил своим глазам. Неужели Бруд действительно хочет проклясть Эйлу, когда за одно намерение свершить это духи покарали их так жестоко? Но Бруд не унимался:

– Я вождь, Гув! А ты Мог-ур! Я приказываю тебе немедленно наложить на нее проклятие! Смертельное проклятие!

Гув резко повернулся, выхватил из костра, который они развели, пока Эйла была в пещере, горящую ветку, поднялся по склону и исчез в проеме. Он осторожно пробирался меж развороченных валунов, то и дело уворачиваясь от камней, которые срывались сверху. Гув знал, что новый толчок может обрушить на его голову увесистый обломок скалы. Наверное, это было бы к лучшему, думал он. Лучше умереть, чем выполнить требование вождя. Добравшись до прибежища духов, он разложил в два ряда священные кости Пещерного Медведя и свершил над ними ритуальные движения, а затем просунул одну из костей в глазное отверстие медвежьего черепа. Проделав это, он вслух изрек чудодейственные слова, известные лишь Мог-урам, отвратительные имена духов зла. Теперь, исполненные губительной силы, они приблизились к Клану.

Эйла по-прежнему стояла у входа в пещеру. Гув прошел мимо, скользнув по ней невидящим взглядом, и направился к Бруду.

– Я Мог-ур. Ты вождь. Ты приказал предать Эйлу смертельному проклятию. Я выполнил твой приказ, – сообщил он и повернулся к вождю спиной.

Люди замерли, отказываясь поверить, что проклятие действительно свершилось. Вопреки древним законам все произошло с недопустимой поспешностью. Бруду следовало обсудить свое решение с охотниками, объяснить, что толкнуло его на жестокое деяние, чреватое опасностью для всего Клана. И разве Эйла действительно заслужила проклятие? В чем она провинилась? Да, она возразила вождю, забыв о смирении, подобающем женщине Клана. Но разве подобный проступок достоин столь строгой расплаты? Эйла защищала Креба, она добивалась справедливости. А как поступил с ней Бруд? Разлучил ее с ребенком и лишил старого шамана очага, чтобы досадить ей. А теперь, по соизволению духов, все люди Клана лишились своих очагов. Злоба затмила рассудок Бруда. Как он решился на столь опрометчивый шаг? Духи всегда были милостивы к Эйле, она приносила Клану удачу. Бруд навлек на Клан беду, приказав Мог-уру предать ее проклятию. Что же будет теперь? Бруд прогневил духов-защитников и призвал духов зла. А Всемогущий Мог-ур отправился в иной мир и уже ничем не поможет своим соплеменникам.

Эйла, поглощенная печалью, даже не замечала, что творится вокруг. Впрочем, она видела, как Бруд велел ее проклясть, видела, как Гув сообщил: «Проклятие свершилось». Но ее затуманенный горем разум отказывался этому поверить. Наконец до нее дошло, что отныне ей нет места среди людей, и новая боль пронзила ей сердце.

Ее предали смертельному проклятию! Но за что? Разве она причинила кому-нибудь зло? Люди Клана, до сих пор не оправившиеся от многочисленных потрясений сегодняшнего дня, тоже не сразу осознали, что Эйла покинула этот мир. Оцепеневшая, равнодушная в своей отрешенности, Эйла наблюдала, как один за другим соплеменники начинали смотреть сквозь нее. Краг первым перестал ее замечать. Потом она стала прозрачной для Уки. Вот и Друк устремил на нее невидящий взор. Но Ага отвела глаза, значит, она еще видела Эйлу.

Эйла не двинулась с места, пока Уба, ослепшая, подобно всем прочим, не принялась причитать по умершей матери ребенка, которого она держала на руках. «Дарк, Дарк! – рыдала душа Эйлы. – Мой сын, мой единственный сын! На всем свете у тебя осталась лишь Уба. А я проклята, я должна с тобой расстаться. Что тебя ждет? Уба любит тебя, но разве она в силах противостоять Бруду. А Бруд выместит на сыне ненависть, которую питал к матери». Отчаянный взгляд Эйлы остановился на Бране. Бран! Лишь он один способен защитить Дарка.

Эйла приблизилась к великодушному, справедливому и благородному человеку, который до вчерашнего дня возглавлял Клан, опустилась на землю у его ног и склонила голову. Несколько мгновений спустя она поняла, что он никогда больше не коснется ее плеча. Подняв глаза, она увидела – он смотрит поверх ее головы, на языки костра за ее спиной.

«Если захочет, он разглядит меня, – решила Эйла. – Непременно разглядит. Креб помнил все, что я говорила ему, когда меня предали проклятию в первый раз. И Иза помнила».

– Бран, я знаю, ты полагаешь, я умерла и превратилась в бесплотный дух. И все же взгляни на меня. Умоляю, не отводи глаз! Меня предали проклятию так быстро. Обещаю тебе, я покину Клан, не буду тревожить живых. Но я боюсь за своего сына. Ты знаешь сам, Бруд его ненавидит. Что с ним станется? Не забудь, Бран, Дарк принадлежит Клану. Ты сам позволил сохранить ему жизнь. Прошу, защити его! Только ты можешь спасти моего сына. Не дай Бруду извести его.

Глядя сквозь коленопреклоненную женщину, Бран неспешно повернулся к ней спиной. Он делал вид, что ничего не заметил и просто направляется по своим делам. Но Эйла успела различить в его глазах понимание, увидела кивок, которым он ответил на ее призыв. Да, он внял мольбе духа матери Дарка и пообещал ей не оставить мальчика своими попечениями. Проклятие пало на голову Эйлы так стремительно – она не могла вверить ему сына заранее. Он не стал противиться жестокому и неоправданному решению Бруда, чтобы не лишать нового вождя остатков людского уважения. Но он не позволит сыну своей женщины причинить вред сыну Эйлы.

Эйла поднялась с колен и направилась к пещере. Несколько мгновений назад она не представляла, как ей теперь поступить. Но, пообещав Брану покинуть Клан, она осознала – это единственный выход. Усилием воли она загнала скорбь по Кребу в дальний уголок сознания. Позже у нее будет время предаться горю, а сейчас надо думать о том, как выжить. Она уйдет. Возможно, в мир духов, возможно, нет. Так или иначе, путь предстоит далекий, и надо собраться как следует.