Клан Пещерного Медведя - Джин М. Ауэл

Ворвавшись в пещеру в поисках Креба, она не обратила особого внимания на разрушения и сейчас неузнающим взглядом обвела то, что прежде служило Клану жилищем. «Хорошо еще, все люди оказались снаружи», – вздохнула она про себя и поспешила к очагу Креба, стараясь не думать об опасности, которой себя подвергала. Конечно, камень, сорвавшийся со стены, может положить конец ее жизни, но, если она не захватит с собой необходимые в дороге вещи, она погибнет непременно.

Сдвинув валун, упавший прямо на ее подстилку, она принялась увязывать в шкуру все, что могло ей пригодиться, – сумку целительницы, пращу, две пары обуви, кожаные штаны, рукавицы, шапку, меховую накидку, чашку, миску, сосуд для воды, ножи и топор. В глубине пещеры сохранились невредимыми запасы сушеного мяса, фруктов и жира, несколько коробов из березовой коры, наполненные кленовым сахаром и орехами. Конечно, сейчас, в скудную весеннюю пору, еды в Клане осталось немного. Но на первое время она не останется без пищи. Стряхнув пыль со своей корзинки, Эйла наполнила ее едой.

Потом она взяла шкуру, в которой носила Дарка за спиной, и зарылась в нее лицом, чувствуя, как слезы струятся у нее по щекам. Эта шкура не нужна ей больше. Ей уже никогда не придется носить Дарка. И все же Эйла захватила шкуру с собой. Пусть хоть что-нибудь напоминает ей о сыне. Потом она оделась потеплее. До лета еще далеко, в степях холодно. А на севере наверняка еще зима. Она не представляла в точности, куда пойдет, знала только – ей надо пробираться на север, на большую землю за полуостровом.

В последний момент она решила захватить большой кусок кожи, который во время охотничьих походов служил ей подобием палатки. В сущности, кожа не была ее собственностью. Эйла не сомневалась, что имеет полное право взять все свои вещи, – все равно им уготована гибель в огне. Она сознавала, что ей по справедливости принадлежит и часть запасов пищи. Палаткой же владел Креб, а значит, и все люди, живущие у его очага. Креб умер. Эйла была уверена: он с радостью бы отдал ей все, что может пригодиться в изгнании.

Она положила кусок кожи в корзину, укрепила поклажу за спиной и потуже затянула завязки. Слезы вновь выступили у нее на глазах, когда она остановилась посреди разрушенной пещеры, которая на протяжении многих лет была для нее родным домом. Эйла знала: ей не суждено вернуться. Чреда разрозненных воспоминаний промелькнула в ее сознании, самые важные события ее жизни на мгновение оживали перед глазами. Мысли Эйлы опять вернулись к Кребу. «Прости, что я причинила тебе боль, Креб, – вздохнула она. – Возможно, со временем мне откроется, в чем моя вина перед тобой. Я рада, что между нами не осталось недомолвок и, отправляясь в иной мир, ты был уверен в моей любви. Я никогда не забуду тебя. Никогда не забуду Изу. Никогда не забуду Клан». Смахнув слезы, Эйла вышла из пещеры.

Никто не взглянул в ее сторону, но каждый почувствовал – она снова рядом с ними. Эйла остановилась около большой талой лужи, чтобы наполнить водой сосуд, и опять на нее нахлынули воспоминания. Прежде чем взбаламутить зеркальную поверхность, она остановилась и с напряженным вниманием вгляделась в собственное отражение. Странно, но на этот раз она вовсе не показалась себе уродливой. Впрочем, Эйла смотрелась в лужу не для того, чтобы увидеть свои черты, – ей необходимо было запомнить, как выглядят Другие.

Дарк меж тем отчаянно вырывался из объятий Убы. Он ощущал – случилось что-то непоправимое, и это касается его матери. Мальчик не понимал, в чем дело, и ему было страшно. Выскользнув наконец из рук Убы, он бросился к матери.

– Ты уходишь, – с укором заявил он. Увидев поклажу за спиной матери, Дарк понял, что она покидает Клан, и обиделся, что она ничего не сказала ему. – Ты надолго уходишь, Мама?

Поколебавшись долю мгновения, Эйла протянула к сыну руки, схватила его и прижала к себе, пытаясь сдержать рыдания. Потом она опустила малыша на землю и села на корточки так, чтобы смотреть прямо в его глубокие темно-карие глаза.

– Да, Дарк. Я ухожу. Я должна уйти.

– Возьми меня с собой, Мама! Я хочу с тобой! С тобой!

– Не могу, Дарк. Ты останешься здесь, с Убой. Она о тебе позаботится. И Бран тоже.

– Я не хочу оставаться без тебя, – твердил мальчик. – Я хочу быть с тобой. Не уходи, не бросай меня!

К ним уже спешила Уба. Несмотря на весь свой страх перед духом, она была твердо намерена забрать у него ребенка. Эйла в последний раз обняла сына:

– Я люблю тебя, Дарк. Помни об этом всегда. Я люблю тебя. – И она передала его Убе с рук на руки. – Стань моему сыну матерью, Уба, – произнесла она, пристально глядя в глаза испуганной женщины. Против воли Уба ответила ей сострадательным горестным взглядом. – Стань ему матерью. Прошу тебя, сестра.

Бруд, наблюдавший за ними, пришел в неистовство. Эта женщина мертва, она стала бесплотным духом. Почему же она ведет себя не так, как подобает мертвой? И кое-кто в Клане общается с ней как с живой.

– Она мертва! – в исступлении заявил он. – Вам всем должно быть известно, что она умерла!

Эйла направилась прямиком к Бруду. Встав напротив, она посмотрела на него сверху вниз. Ему трудно было сделать вид, что он ее не замечает. Теперь, когда она возвышалась над ним, а не сидела, потупившись, у его ног, ему никак не удавалось отвести глаза.

– Нет, Бруд, я не умерла! – с вызовом произнесла Эйла. – Не тебе решать, жить мне или умереть. Ты можешь прогнать меня. Ты можешь отнять у меня сына. Но жизнь моя не в твоей власти.

Ярость боролась в душе Бруда с испугом. Он уже занес кулак, не в силах противиться соблазну ударить непокорную женщину. В следующее мгновение он отдернул руку, боясь прикоснуться к Эйле. «Это хитрость, – твердил он про себя. – Это происки злых духов. Я предал ее проклятию, значит, она мертва».

– Ударь меня, Бруд! Давай сразись с духом! Ударь меня и сразу поймешь, что я жива!

Чтобы не смотреть на дерзкого духа, Бруд повернулся к Брану. Он не знал, куда девать руки. Хотя он не притронулся к духу, все же, подняв кулак, он признал, что видит его. Он страшился, что на голову его падут несчастья, и попытался переложить вину на Брана. Вдруг духи поверят ему и накажут бывшего вождя, надеялся Бруд.

– Не думай, Бран, что я ничего не видел. Прежде чем войти в пещеру, она обратилась к тебе, и ты ей ответил. Ты говорил с духом. Ты навлечешь на Клан беду.

– Если я и навлеку беду, то лишь на себя. И разве есть беда страшнее той, что уже со мной случилась? Но как ты увидел, что она обратилась ко мне, Бруд? Как ты увидел, что она вошла в пещеру? Зачем ты потрясал перед духом кулаками? Ты сам признал, что она по-прежнему существует для тебя. Она одержала над тобой верх. Ты сделал все, что мог. Ты предал ее смертельному проклятию. Она оставит мир живых, но победа за ней. Эйла женщина, но она сильнее тебя, Бруд, сильнее, отважнее и решительнее. Она достойна звания мужчины куда больше, чем ты, сын моей женщины. Я хотел бы, чтобы не ты, а Эйла стала моим преемником.