На нарах с Дядей Сэмом - Лев Трахтенберг

Через полгода я легко откликался на веселенькую гангстерскую кликуху. Думаю, что высокую иронию, заключенную в моем новом имени, понимали процентов двадцать обращавшихся, не более. Остальные произносили погоняло на полном автомате, практически не задумываясь. Особенно золотозубые негритята с банданами на головах. Чернокожее юношество впитало слово «гангстер» и его производные с молоком матери.

Мне в очередной раз становилось обидно, что мои друзья-приятели на свободе и нигилистка-доченька не слышали столь уважительного обращения: «Гэнгста Эл, как дела?» или «Гэнгста Эл, передай ложку». Обыденность и рутина, проза жизни…

…Первое лирическое отступление.

Тюремный этюд «Люди и птицы», основанный на реальных событиях.

Иногда после обеда я кормил чаек, в изобилии населявших зону в осенне-зимнее время. Летом они зэкам изменяли и улетали на хлебные пляжи соседнего Атлантик-Сити. В межсезонье беспринципные божьи птахи возвращались из «мягких мурав» и довольствовались малым: остатками тюремной пайки. Оголодавшие чайки жадно хватали подброшенные в воздух кусочки хлеба. Прямо на лету. Иногда, пикируя у кормильца над головой, как на корме круизного лайнера или яхты. Или как на знаменитой картине художника Ярошенко «Всюду жизнь», на которой оборванные арестанты столыпинского вагона кормят голубей. (Очень правильное название у полотна. Очень!)

Возвращаясь к Форту-Фикс. Если на секунду закрыть глаза, то во время кормления птиц можно представить, что ты не в остроге, а где-нибудь на Лазурном берегу. В крайнем случае на побережье какого-то водохранилища. Только благодаря чайкам…

…Одна из птиц осмелела настолько, что подлетела ко мне почти вплотную и закружилась на уровне лица. В глаза заглядывала: накорми, мол, мил человек, сделай милость.

Я принялся ее кормить. Практически из рук, как попугая какого-то. Орнитологическое чудо-чудное увидела компания чернокожих обормотов. Они никогда не кормили чаек, ибо боялись, что те обязательно нагадят им на голову, если не сказать грубее. Очередной тюремный предрассудок – за все время отсидки со мной такого не произошло…

Афроамериканские пацаны остановились в нескольких шагах от отважного птичьего дрессировщика, и я услышал их комментарий на понятном с недавних пор жаргоне – ибониксе. Абсолютно серьезный базар, между прочим: «Ё, братва, смотрите! Эта хренова чайка ни черта не боится! Птица – гангстер!»

Я не поверил своим ушам. Оказалось, что титул «гангстер» распространялся и на животный мир!

Иван Сергеич Тургенев со своими «Записками охотника» мог отдыхать – в конце концов, дело происходило в исправительном учреждении. Как говорилось в форт-фиксовской присказке: «It's jail, not Yale» – «это тюрьма, а не Йельский университет».

Что верно, то верно. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

…Остальные погонялы падшего импресарио звучали менее хулигански. Но не менее колоритно.

1. Russian, Russkiy, Russia (Рашн, Раша, Руша – испанский вариант) и прочее… На этот призыв отзывались и одновременно поворачивали головы все «русские» зэки. Выглядело весьма забавно…

2. Vladimir (с ударением на последнем слоге – в честь В.В. Путина). Из той же оперы – Joseph Stalin и Gorby. Хреновы знатоки истории.

3. Big Russia, Big L., Super Leo. Big Dog (Большая собака – мне нравилось ужасно), Big Man, Russian Rambo (Русский Рэмбо – в стиле желтой прессы), Big Guy и т. п. – обращения к Здоровому лосю Трахтенбергу во время занятий в «качалке». Ирония судьбы.

4. Vicious или Vicious Leo (Злобный Лио). Очень позитивная гангстерская кличка. В том же духе: Your Viciousness («Ваше злобное сиятельство»).

5. Всевозможные карт-бланши на тему «Лева/Лев»: Leo, Leonard, Leonid, Lio, Leopold, Leo-Leo, Lu, Lou, Lev…

6. Too Cool, Cool Cat (Классный парень). Награда за умение носить убогие тюремные вещи, очки и самого себя (знамо дело…).

7. Mister Bean – за мое внешнее сходство с очень смешным английским артистом Р. Аткинсом, героем кинокомедий про недотепу Мистера Бина.

8. Russian Assassin, Russian Killer, Russian Mafia (Русский убийца или Русская мафия). По понятиям базар…

9. Моё фамилиё: Traki-baby, TrakhtenBERRY, TrakhtenBURGER, Track-a-whore, Tracktor (как во 2-м классе в Воронеже), Trakh (Трах, но без всякой глупой сексуальной коннотации) или просто Т (Ти). Как ни странно, но большинство зэков и вохровцев произносили мудреное слово Trakhtenberg почти что с первого раза.

10. Латиноамериканские мотивы: Patron, General, Papi, Don Juan, Maestra и т. п. непонятка.

11. Более-менее остроумные клички: Heady Murphy (намек на большую голову, навеяно Эдди Мерфи), Polar Bear (Полярный медведь – за зимнее моржевание), One Question (за мою способность задавать «всего лишь один» вопрос), Typhoon (Тайфун) – в честь советской подводной лодки), Turbo (за бешеную энергию), Pork Chop (Cвиная отбивная) – за мою нееврейскую любовь к крайне редкой свинине, Brains (Мозги – это не смешно, а очень серьезно, за мой офигительный IQ), Mailman (Почтальон – это тоже не смешно, а очень даже общественно-полезно), Cut This Bullshit («завязывай с этой хренотенью» или буквально – «отрежь это бычье говно»). Я очень любил эту многофункциональную тюремную фразу и употреблял ее направо и налево. За что и был ею же и наречен.

12. Уважительно-религиозные погонялы: Rabbi Leo (рабай Лио, раввин Лео). Так меня звали коллеги по работе, а через них – некоторые постоянные читатели тюремной библиотеки. Также – Siberian Rabbi (Сибирский раввин – в силу российского происхождения и январского закаливания – по Форту-Фикс в майке, шортах и перчатках). Апофеоз – God Lev (Бог Лев) – без комментариев…

13. И наконец, простое слово Sir (сэр). Это сверхуважительное обращение мне категорически не нравилось. Ка-те-го-ри-чес-ки! Так меня называли цивильные чернокожие подростки (раз и два-обчелся) и колумбийский стиральщик белья. Проходя через кризис среднего возраста, мне хотелось столь ненавидимого раньше панибратства. Седина в бороду – бес в ребро, короче.

…Соотечественники в изящной словесности в большинстве своем не упражнялись и звали меня ясно и просто – Лёва. Изредка добавляя уменьшительные, но не ласкательные суффиксы.

Никакой фантазии, никаких изысков, никаких инсинуаций. Скукотища.

Попробовали, правда, с «писателем» – не прижилось. Объект, мол, не дотягивал до «уровня». (Я, конечно, думал иначе – «пророк» и «Отечество» – тема вечная, сами понимаете…)

Тем не менее самопровозглашенный «тюркор» на русскую братву не обижался и продолжал свое дело. Тем более «круговорот з/к в природе» не останавливался ни на день.

В иммиграционные темницы отбыли Зина Малий, Костя Сосновский и еще несколько второстепенных русских жуликов.

После завершения отсидки в федеральной системе заключенных, не имевших американского гражданства, отправляли в спецтюрьмы для иностранцев. Ничего хорошего басурман там не ждало.