Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов

– Прав ты, Ратиша, – кивнул Коловрат, – скоро уже ночь наступит, и тянуть нельзя. Да только и людей наших поберечь надобно, не так много их осталось у нас. А потому, Тимофей, разыщи Бушуя и пробейте мне дыру в этом частоколе. Саженей пять. А остальное конница доделает.

– Понял, Евпатий Львович, – кивнул Тимофей и вдруг вскинул щит, прикрыв воеводу.

Прилетевшая из сумрака шальная стрела с глухим стуком вонзилась в него.

– Заметили вас уже, вы бы схоронились от греха подальше, – сказал Тимофей и поскакал вокруг позиций ратников, разыскивать своего старшего.

Коловрат и в самом деле приподнял щит, прикрывшись от засвистевших вокруг него стрел, но с места не двигался. Ибо все ратники заметили прибытие воеводы и ждали от него приказа к новой атаке. Но он все медлил, пока не увидел отряд конных арбалетчиков, что скакал уже к нему навстречу. Впереди всех он заметил коренастого Бушуя.

– Жив, чертяка, – обрадовался ему Коловрат. – Ну, как повоевал?

– Да уж пришлось попотеть, Евпатий Львович, – жалостливо затянул Бушуй свою любимую песню, – не усидели на месте, сколь раз в атаку ходили коннице помогать. Почти всех своих людей положил. Зато и татар, и коней татарских без счета побили. Ни один не ушел пока.

– Война, брат, – кивнул с пониманием воевода. – Так вот, чтобы никто из них не ушел, дело надо доделать срочно. Пока не стемнело.

Коловрат махнул рукой в сторону ощетинившихся копьями татарских построений.

– Пробей-ка мне брешь в этом заборе. А остальное мы сами.

– Это можно, – деловито кивнул Бушуй.

– И дай мне один арбалет, – скорее попросил, чем приказал Евпатий, немного подумав. А получив оружие, приторочил его к своему седлу. Посмотрев на Ратишу, он все же добавил – На всякий случай.

Тем временем Бушуй деловито отдавал приказания:

– А ну, разделись на три линии. Заряжай!

А когда все стрелки, коих числом оставалось не более трех десятков, сидя в седлах и упершись ногой в стремя арбалета, выполнили команду, гаркнул:

– Первые десять за мной, остальные следом.

Рязанские ратники, что бились теперь пешими и, присев на колено, прятались за щитами от татарских стрел, расступились. Конные арбалетчики из первого десятка, держа оружие наизготовку, приблизились на нужное расстояние и дали залп. Человек пять из татарского строя рухнуло замертво, не спасли их ни щиты, ни панцири. Арбалетчики развернулись, уступая место следующему десятку, а сами встали в конец небольшого отряда и принялись перезаряжать на ходу. Второй залп оказался точнее, скосил почти весь десяток татарских пешцев поневоле. Со стонами они все повалились на снег. После третьего залпа в рядах татар действительно образовалась небольшая брешь, которая тут же заполнилась новыми бойцами. Но четвертый и пятый залпы вновь расширили ее. Неожиданно в просветах показались татарские лучники, и в конных арбалетчиков полетели стрелы. Двое рядом с Бушуем упали замертво. Но сам он продолжал гарцевать на своем скакуне прямо под градом татарских стрел и оставался невредимым. Он приказал своим бойцам продолжить атаки, тем более что арбалетчики били с такого расстояния, где у них было преимущество в дальности прицельной стрельбы. Все стрелы были уже на излете, зато арбалетные болты доставали точно до цели.

Очередной залп из чудо-оружия русичей смел часть лучников, а следующий заставил большинство из них замолчать навеки. Три новых залпа вообще посеяли панику в рядах татар, которые гибли уже десятками, не сходя с места. Брешь в их рядах все росла.

– Пора, – крикнул Евпатий Коловрат, выхватывая меч. – За Рязань! Вперед!

И конная лавина всадников обрушилась на татарские порядки. Коловрат первым ворвался в брешь, пришпорив коня, перескочил через вал из трупов, и оказался посреди татар. В него нацелилось сразу несколько копий, он едва успел увернуться от первого и второго, царапнувших по доспехам, третье принять на щит, а четвертое отбить ударом меча. И лишь после этого дотянулся клинком до ближайшего татарина, раскроив ему шишак вместе с головой. Тот выронил копье и, залившись кровью, пропал под копытами коня, а Евпатий устремился дальше в самое сердце татарских построений, которые дрогнули под ударами русской конницы, раздались вширь и готовы были побежать. Но бежать им было некуда. Со всех сторон их ждали копья, стрелы и мечи русичей. Рядом скакал верный Ратиша, щедро раздавая подарки всем, кто попадался на пути. Стоны и вопли раненых вновь огласили снежное поле. Русские витязи в ярости рубили татар, вкладывая всю силу защитников родины в свои удары.

Несколько стрел летели в Коловрата почти в упор, но чудесным образом миновали его. И лишь увидев последние ряды татар, за которыми уже стояли русские воины, воевода чуть не погиб. Разъяренные поражением татарские безлошадные всадники выставили частокол копий, на которые и налетел конь Евпатия. Благородное животное заржало истово, когда ему в грудь вонзилось не меньше дюжины, а потом захрипело и стало заваливаться на правый бок. Меж тем невредимый Коловрат еле успел спрыгнуть с него на снег и вскинуть арбалет, прихваченный с собой. Единственную стрелу он успел выпустить в грудь рослому татарскому багатуру, который бросился на него в ярости с голыми руками, словно хотел задушить. Стрела прошила ламели панциря, как тонкую ночную рубаху. Но это его не остановило. Уже мертвый татарин добежал до воеводы и подмял его под себя, все еще протягивая руки к его шее.

– Да что же они все меня сегодня задушить пытаются, – сплюнул Евпатий, с трудом отталкивая мертвеца и вскидывая меч.

Быстро осмотрелся по сторонам, ожидая новой атаки. Но воевать уже было не с кем. Налетевшие волной конные ратники посекли всех татар до единого, не оставив в живых никого.

– Ну, вот так хорошо, – решил Коловрат, осмотрев место последней битвы и вытирая капавший со лба, несмотря на морозный день, пот. – Чтоб неповадно было к нам лезть.

Взглянув на низкое небо, Евпатий понял, что совсем скоро уже стемнеет, нужно убираться отсюда в более защищенные места, пока не явились новые рати из стана Батыя. Да и чем дело в главной битве на холме закончилось, тоже пора было узнать. Не ровен час, они уже одни тут остались. Без войска и князя. А вокруг только татары, которым несть числа. Но Евпатий тут же отогнал эту трусливую мысль, едва она явилась к нему.

Велев осмотреть раненых и посчитать оставшихся в строю ратников,