Охота на ясновидца - Анатолий Королев

— И что?

— Она взяла левой рукой срам Урана, а правой — серп Кроноса из седого железа…

— Духи в парчовом мешочке! И пистолет с золотой рукоятью! — перебил я рассказчика.

— О чем ты? — впервые удивился Гипнос.

— Это она!

— Кто?

— Герса!

— Ну, конечно, она, кто же еще другой, Гермес. Я не стал ничего объяснять.

— Забрав серп Кроноса и срам Урана, Гepca спрятала их в сумку из кожи овцы и, выйдя из моря, направилась прямиком в Дельфы, туда где однажды Зевс установил запеленутый камень, тот, что спас ему жизнь.

— Запеленутый камень? — переспросил я, не зная как понимать эти слова.

— Бедный Гермес! Ты потерял даже; остатки памяти! Вспомни. Боясь своих сыновей, Кронос проглатывал всех детей, которых ему рожала Гея. Возмущенная мужем-людоедом, Гея, родив третьего сына Зевса, отдала Кроно-су вместо младенца — камень, завернутый в пеленки. Он был уверен, что это сын и проглотил его. А Зевс вырос и убил отца.

Этот священный камень умирающий Крон изрыгнул из чрева и Зевс установил его для умащения маслом и украшения шерстяной куделью…

Тут раздались частые удары гонга.

— Минуту! — мой игрок прервал свой рассказ и снова поднес к глазам бинокль.

Начался девятый заезд. Стартовая машина равнодушно выровняла лошадей по струнке. Судья дал старт. Жокеи заученно рванули поводья — кони помчали коляски по кругу сквозь завесы дождя. Полетела из под копыт быстрая грязь. Скучно ожил динамик над чашей ипподрома: «Первой идет Лета… Сбавил Рубин… Сбавила Греза… Сбавил Крепыш… Четверть пройдена за три и шесть десятых… Сбавила Лета… Первым идет Аль Капоне…»

Рука игрока тискала листочки программы, выдавая запойную страсть.

Когда Аль Капоне выиграл забег — в двойном ординаре Пшнос поставил на Лету — настал черед букмекера показывать неудачнику палец, что он и сделал с наслаждением сатира. Гипнос скрипнул зубами с досады, швырнул программку под стол и больше уже не играл.

Пользуясь паузой я заказал еще пару водки, а на закуску — против пятна йода на рукаве — выставил бутерброды с селедкой.

— Пей и рассказывай дальше!

— Ты всегда торопился, Гермес… Так вот, как только ужасная богомерзкая Герса взяла со дна моря уранову плоть и серп кронидов, первой погибла божественная Афродита, богиня любви. Ведь она и родилась когда-то из той самой пены, что поднялась на волнах после падения с неба кровавой лозы с виноградными гроздями. И вот источник творения прервался! — плоть Урана оставила дно, и Афродита вновь стала тем, чем была изначально — горстью морской пены на гребне волны.

Весть о гибели Афродиты и чудовищном святотатстве Герсы, похитившей срам первого бога поразила всех олимпийцев, кроме Зевса, который продолжал спать на ложе Герсы во дворце на острове Сарин. И тогда ты, Гермес, вестник богов, стрелой примчался на Сарин и разбудил громовержца страшными новостями. Дий тут же взлетел на небо и, взяв свои молнии, метнул перуны в Герсу, которая уже стояла у священного камня в Дельфах и смотрела на Олимп огромным круглым глазом циклопа, который открылся на ее лбу. Но это было всего лишь привязанное сыромятным ремешком зеркало, то самое, какое нашли вместе с младенцем в корзинке — рукоять зеркала закрывала нос, а отражающий диск — лоб чудовища.

Страшная тишина воцарилась в Элладе: все боги и люди, все деревья и звери, все камни и рыбы, все чудовища, герои и тени умерших в Аиде следили со страхом за грянувшей битвой, какой не было с того дня, когда боги победили титанов.

Когда молнии Зевса ударили в Герсу, она легко отразила их своим зеркалом, словно щитом куриные перья.

Только тут стало понятно, какова сила ее обороны, ведь суть зеркала, отражая, удваивать предметы. Отраженные молнии, удвоив прежнюю силу, полетели обратно и сотрясли громом ударов Олимп. Впервые над обителью богов разразилась гроза и пошел дождь с градом. Там, где никогда не кончался свет, потемнело.

Зевс был напуган таким нападением и, превратившись в тысячу диких вепрей, помчался с высоты Олимпа по склону горы на Герсу. Но та достала из кожаной сумки священные гениталии Урана и метнула их в бегущее стадо. И срам первого бога превратился в полете в чудовищное исчадье без образа и облика под именем Ураниса. И этот безвидный Уранис вскинул тысячу рук и схватил сразу всю тысячу диких вепрей за загривок, и зашвырнул всю силу обратно на вершину Олимпа. Никогда еще Дий не встречал такого сопротивления. В панике он потерял присутствие духа и слился с горой, надеясь таким образом спрятаться от врага. Но беспощадная Герса метнула в Олимп кремневый серп Кроноса, тот, которым когда-то Зевс оскопил своего отца Урана. Серп взлетел над горой словно гарпия и, увидев в толще Олимпа диево тело, рухнул лезвием на оголенные чресла и лишил громовержца мужского естества.

Вся земля содрогнулась.

Зевс так вскрикнул от боли, что священный Олимп раскололся на две половины, а лошади Гелиоса, влекущие по небу солнце, в панике вздыбились и умчались от точки зенита на самый край Ойкумены. Лето разом сменилось зимой, над Элладой пошел снег, в небе осталась только луна, люди укрылись в своих жилищах от холода, рыбы спрятались на дно, в ил, птицы — в дупла деревьев, змеи — в пещеры, даже тени умерших в огненном Тартаре стучали зубами от стужи.

От страха боги бежали за Штосом в Египет и поспешили спрятаться на берегах Нила, приняв вид самых разных животных. Арес превратился в вепря, Аполлон — в ворона, Дионис — в козла, Артемида — в кошку, Афина — в рыбу, ты, Гермес — в ибиса, Посейдон — в дельфина, а Аид стал тенью и затерялся среди теней умерших в Тартаре… И я трусливо спрятался там же, Гермес, в снах спящего трехглавого пса Кербера. Найти меня сразу в трех снах было никому не под силу.

Только три богини — сама Гepa, Гестия и Деметра остались на Олимпе, ломая в отчаянии руки и не верили своим глазам: великий громовержец Зевс лежал на склоне Олимпа и из его страшной раны скопца текла вниз река горячей крови и впадала в Эгейское море, и страшной Гepce пришлось идти наверх против течения зевесовой крови, сначала — по щиколотку, затем — по колено, и наконец — по пояс. При этом она держала над своей головой, на вытянутых руках огромный священный камень из Дельф, завернутый в белые пелены, умащеный благовониями и увитый шерстяной куделью.

Гepa одна звала на помощь Зевсу бежавших богов, но ни Посейдон, ни Арес, ни Аполлон не откликнулись на ее зов и не пустили в ход трезубец, меч и лук. Каждый из них уже думал о том, что займет зевесово место и станет владыкой небес! Никто из них не понимал, что пришел конец не только Зевсу, а всем олимпийским богам, и никто не видел, что Гepce помогают в битве с языческим богом ангелы Нового Бога, великое Христово воинство света.

Тем временем вся кровь вытекла из Зевса на землю, и, когда Герса подошла к его ране, ее сандалии уже ступали по снегу, так силен был снегопад над Олимпом.

Она придавила грудь громовержца камнем, который побывал однажды в утробе Кроноса. Это был единственный камень в мире равный тяжестью — силе самого Зевса.