Охота на ясновидца - Анатолий Королев

Пан добровольно отказался от своей божественной природы и умер, как простой смертный от пьянства, во времена императора Тиберия.

Выйдя из моря, после победы над утонувшим Посейдоном, Гepca направилась прямо к пещере на горе Ида, где скрывалась Афина с другими богинями.

Здесь победа Герсы была самой ужасной. Метнув боевое зеркало, она разделила Афину, как делит призма белый луч света на семь составных частей спектра. Только этих частей было не семь, а меньше Афина распалась после удара на тех чудовищ, которых когда-то сама же произвела на свет, проклиная своих врагов. Это были четыре монстра: Эрихтоний, кошмарная змея с человеческим торсом и ногами, Лернейская гидра и кошмарная Ехидна — огнедышащая коза с головой льва и хвостом из ядовитой змеи, и, наконец, в жестокого Загрея, человека из гипса с живым сердцем. Всех этих монстров когда-то создала сама Афина, и все они жили в ее сердце и памяти, а когда встретились друг с другом, то тут же вступили в жестокую схватку. Победителем вышел жестокий Загрей. Он разорвал Эрихтония, отделив змеиное тело от человеческого, он содрал кожу с Лернейской гидры, и он убил Ехидну, всунув в львиную пасть ее же собственный ядовитый хвост с головой гадюки, которая ужалила львиный язык, и сама же подохла, когда яд покрыл тело Ехидны трупными пятнами.

Торжествуя победу, Загрей оборотил свою адскую силу против Герсы, но она достала из сумки то последнее, что осталось от Зевса, яйцо пестрой кукушки и бросила его под ноги Загрея.

От удара яйцо раскололось вдребезги, и по всей Ойкумене прокатилось последнее землетрясение: от Эллады откололись и упали в море острова Эвбея и Лемнос, трещины прошли по всему Пелопеннесу, по отрогам Парнаса, по стенам Аргоса, по телу Загрея, и титан рассыпался на куски, как скорлупа.

Итак, ни на небе, ни на земле больше не осталось ни одного из олимпийских богов, кроме тех кто спрятался в Аиде, и мальчишки Эрота…

— А что было с… — я не решался продолжить.

— С тобой? — спросил рассказчик. Он был уже заметно пьян.

— …с Гермесом?

В этот момент объявили результаты последнего заезда. Мой караковый жеребец — трехлетка орловской породы Жребий пришел первым.

— А ты все еще в форме, — шлепнул букмекер стопку стотысячных купюр на клеенку. Он явно тоже знал меня раньше!

— Эй, Боря! — пытался я остановить уходящую тушу.

— Оставь меня, Герман, — махнул тот ручищей, — я уже обоссался.

Официант навис над нами, желая содрать клеенку. Публика повалила с трибун к выходу. Незаметно наступил вечер. Жокеи поворачивали взмыленных лошадей в конюшни. Дождь штриховал воздух электрическими иглами.

— По последней! — цапнул бумажку из стопки мой незнакомец.

Официант сначала сдернул клееночку, надел на голову Гишгоса видавшую виды шляпу, которая висела на стуле, и только затем принес две заключительных стопки и поставил прямо на голый стол, фуфло.

— С тобой не церемонятся, Гипнос.

— Они считают, что я ненормальный, Гермес.

— Сознайся, я не Гермес, а ты Павел Курносов.

— Не сознаюсь.

— Но ведь Гермес тоже умер. Его же разрубил Арес на две половины. Твои слова, Курнос, — вспомнил я его кличку среди букмекеров.

— Но ты же всех перехитрил! Когда Герса вернулась под Аргос, к ручью Кана, чтоб отмыться от крови в священном потоке, ты лежал на траве среди асфоделей и снился самому себе.

Ты не был жив, но и мертвым тебя тоже нельзя было назвать. Ты ждал ее слова.

Когда Герса отмылась от крови, настала осень, пора было спускаться в Тартар, за душами последних богов, но кто мог указать ей дорогу в подземное царство, кроме Гермеса? Ведь только ты единственный сопровождал тени умерших к Ахеронту, к переправе Харона. Никто кроме тебя не знал этой дороги.

— Ммда… — промычал я нечто нечленораздельное, выражая сомнение.

Внезапно лицо незнакомца озарилось вспышкой ярости, я даже отпрянул: ого! — но мой безумец взял себя в руки:

— Да, да, Гермес, именно ты ласковой успокоительной речью провожал души умерших в последний путь. Ты возлагал свой золотой жезл-кадуцей на очи покойника, заставляя душу смириться с концом жизни и подчиниться своей смертной участи.

— А… а как выглядел этот жезл?

— Он был из чистого золота, с головой Зевса наверху и обвитый либо двумя змеями…

— … либо парой белых лент? — я снова и снова вспоминал свой странный единственный мучительный сон.

— Ты вспомнил? — оживился игрок. Я промолчал.

— Гepca впервые обратилась за помощью к олимпийскому богу, к мальчишке Эроту, чтобы тот оживил Термеса. Хитрец потребовал взамен вернуть свой лук и колчан с любовными стрелами. И Гepca вернула Эроту оружие любви и тот выстрелил двумя стрелами в печень и сердце двух половинок Гермеса. Те воспылали к друг другу страстной любовью и слились в жарком объятии. Слились в одно целое. И Хермес пробудился от смертного сна и встал с последнего ложа.

Гepca потребовала показать ей путь в подземное царство, на что ты, Гермес, ответил согласием, а уже на дороге предложил ей сыграть в кости на свою жизнь. И та согласилась, не зная, что эту игру изобрел сам ермес, бог плутовства. Он объяснил воительнице нехитрые правила и тут же обыграл Гepcy. Тогда, разозлив-иись, Гepca снова решила сыграть, только на этот раз доставила на кон жизнь Эрота. И тоже проиграла. Так, лаг за шагом, Крмес выиграл у нее жизнь всех оставшихся в живых олимпийских богов, и когда Гepca опомнилась — ей пришлось решать судьбу сказанного сгоряча, и она вновь обратилась к мойрам и спросила: «Если в начале Нового мира встанет новое слово, должна ли я исполнять слова старые, которые уже никто никогда не сможет написать прежними буквами? Ведь даже они забудут свой смысл?»

Клото ответила, что слова старые нельзя исполнять, потому что увидели все новое время и новую землю. И была тут же убита Герсой за святотатство: «Слово у Бога, и слово — это Бог. И не равняется одно слово на другое.»

Лахосис ответила, что надо соблюдать сказанное слово независимо от того, старое оно или новое, потому что дух сказанного помнит их, и требует к ответу, и исполняет обещанное ими. Сказала и тоже была убита Герсой за святотатство: «Слово у Бога, и оно само по себе — Бог. И не делится на слово правое и неправое».

Настал черед Антропос — и она не стала отвечать Iepce, а сама задала вопрос: "Скажи мне, если ты не знаешь себя, не знаешь кто ты, откуда пришла на свет

и зачем, как ты можешь знать кто из тебя задает сейчас нам вопросы? И судить нас заглазно?"

— Я — Гepca, — ответила Гepca.

— От себя ли ты говоришь об этом, или другие сказали тебе, что ты Гepca?

Гepca не знала что отвечать и Антропос осталась в живых.

В смущении оставив Гермеса с Эротом играть в кости и, отказавшись искать Тартар, неистребимая Гepca устремилась на Патмос, где оставила титаниду Метиду в ожидании родов того, кто будет сильнее Зевса.