Империя в войне. Свидетельства очевидцев - Роман Сергеевич Меркулов

и ее деятельность оказывает обывателям более чем существенную пользу.

Как на пример деятельности милиции можно указать на село Черкизово, где милиционерами задержано двое лишенные всех прав, задержаны также громилы, несшие краденую шерсть-пряжу. У задержанных отобраны громадные ножи и воровской лом «Фомка». Такая энергичная деятельность милиции вносит значительное успокоение в жизнь подмосковных обывателей, так как кражи и грабежи у них вообще довольно частое явление, и бдительная охрана для этих местностей необходима.

Важное совещание в ставке.

(По телефону от нашего корреспондента).

Вчера состоялся ряд совещаний всех приехавших сюда министров с участием исполняющего обязанности Верховного Главнокомандующего генерала Алексеева и чинов его штаба. Обсуждались вопросы, находящиеся в непосредственной связи с продолжением войны, положением на фронте и в тылу.

Выяснилось, что положение нашего фронта вполне благоприятное. Армия стоит сомкнутыми рядами вполне готовая отразить какой угодно натиск врага. Настроение войск хорошее. Никакая серьезная опасность со стороны врага нам не угрожает. Армия снабжена всем необходимым и представляет из себя мощную силу.

Работа тыла постепенно налаживается.

Общее впечатление, вынесенное участниками совещания, укрепляет уверенность в прочности нового строя и в полной готовности как армии, так и тыла продолжать борьбу для его защиты и закрепления и устранять всякие препятствия, которые могут встретится на пути его укрепления.

Г. А. Князев, 21 марта

Надо запомнить. Авторами злополучного приказа № 1 были Н. Д. Соколов и Ю. М. Нахамкис, вожди Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Большой грех лежит на их совести.

Кто – в Совете Депутатов? Это общий вопрос. Сравнительно недавно узнали, что во главе его Чхеидзе… Ничего не знаем больше. Кажется, сам Совет понял это и реорганизуется. Много говорят о нем кругом и общий голос в моем кругу: «Скоро ли мы избавимся от этой деспотии наизнанку…» Самое ужасное – не известно, в чьих руках находятся судьбы Родины. Рассказывают, что только на днях Советом принята резолюция предложить Временному правительству заявить, что никаких аннексий, никакой контрибуции русский народ не желает и борется только до тех пор, пока немцы на русской земле… Ни слова о восстановлении порабощенных Бельгии и Сербии, ни слова о Польше…

Разные мнения раздаются о роли Совета… Радикальная «Русская Воля» сочувственно перепечатывает заметку из «Дня» с апологией Совета: «Его заслуги». Ошибки были и значительные, но велики и заслуги… «Главное, основное – это то, что лишь благодаря деятельности Совета избегла страна кошмара 1905–1906 гг., избегла убийственного явления и распыления революции» в отдельных эксцессах. Революционную страсть Совет обратил в революционный разум, инстинкт разрушения превратился в стремление к созданию. И об этом нужно помнить, кто с обывательскими мерками, ворча, и брюзжа, подходит к деятельности Совета» («Русская Воля»).

Правда, роль его в организации той стихии, которая поднялась в первые революционные дни, неизмерима, но теперь, когда жизнь входит в нормальную колею, не слишком ли превышает свою власть, злоупотребляет ею?

Совет Депутатов так легко может выделиться в самую гнусную форму правления – охлократию. Грустно, что в приемах и действиях Совета так много от прежнего режима. Труп заражает.

Хочется верить, что все мы скоро узнаем, в чьих руках Судьбы Родины, и можно ли доверить этим людям…

Н. В. Устрялов, 22 марта

Нижний Новгород. Вчера утром сюда приехал, вечером читал публичную лекцию под заглавием «Национальный смысл русской революции», сегодня вечером уезжаю обратно в Москву.

После лекции были так называемые «прения». Увы, «пораженцы» есть и здесь, в провинции: тлетворные влияния левых господ проникают повсюду. Правда, широкими симпатиями эти влияния не пользуются, но все же нельзя с ними не считаться. Лекция прошла, в общем, вполне благополучно: собралось много народу, и большинство, несомненно, стояло на моей стороне – война до победы и доверие Временному правительству.

Интересно, чем это все кончится. На краю пропасти стоим, опасность смертельная. Разве что вот кривая вывезет.

Л. А. Бызов, 22 марта

Кажется, я перестаю быть оптимистом. Не будь войны, все было бы хорошо. Но война, война… Армия, несомненно, дезорганизуется, времени мало, скоро немцы пойдут в наступление, если только у них не случится революции. Ведь, конечно, должна же она случиться.

Сегодня какие-то прохвосты подбросили на батарею записку, написанную безграмотно, с угрозами, что, если батарея будет стрелять, придут пехотинцы и всех переколотят как лягушек или забросают бомбами. На наблюдательные пункты тоже заходили какие-то сволочи и грозили разведчикам. Я снял с письма две копии и послал их командирам полков, а подлинник переслал начальнику дивизии.

А. В. Тыркова-Вильямс, 23 марта

Два дня тому назад телеграфист принес пакет депеш от английских общественников. И, как всегда это бывает, разговорились. Худой, бледный, щеки ввалились, а глаза счастливые.

– Я прямо счастлив. Ну даже не верю себе, что все кончилось, что я теперь свободный человек. Я человек больной. У меня пятеро детей. Жалованья 55 рублей. Хлеб едим черный, да и то едва достаем. Ну я все, решительно все готов претерпеть. Даже 12 часов в сутки работать и ничего не кушать, только бы новый порядок удержать. Ведь если они опять вернутся, ведь тогда ложись и умирай. Ведь это уже не стерпеть. Вы как думаете, удержимся? Я давно к вам хожу, я знаю, что вы этими делами занимаетесь. Ну, как вы думаете?

И мне было хорошо от этих слов, от этих глаз. Это был товарищ, так же страстно, как и я, влюбленный в свободу, в свободную Россию. Такие голоса постоянно слышишь, и от них крепнет вера. Она все эти мятежные дни держится на сером маленьком человеке. Толпа ни разу не была оскорбительна. Крикуны, вожаки, интеллигенты были безвкусны, и глупы, и преступны (приказ № 1). <…>

Я увидела приказ и спросила Шингарева – что это? Он пожал плечами – безумие, но что мы можем сделать? Мы говорили с ним в небольшой закуренной и грязной угловой комнате. Громан, невыспавшийся, с красными глазами, с опухшим, точно пухом присыпанным лицом, почесываясь, не понимая, не слыша, бормотал что-то. Это было 1 марта. Правительства еще не было, но уже был продовольственный комитет Государственной Думы и Совета рабочих депутатов. Он образовался 27 февраля ночью, в первое заседание Совета рабочих депутатов. Почему-то и меня выбрали. Я была на первых заседаниях и видела, как левые быстро и ловко заполняют все места своими, а милый, деликатный до слабости Шингарев только пожимался. «Вижу, что происходит засилие. Ну, что же поделать». Сразу сказался дефект партии. Генералы у нас есть, а армии нет. У левых