Империя в войне. Свидетельства очевидцев - Роман Сергеевич Меркулов

настроении массы можно уловить совершенно определенно:

1). Возврат к прежнему немыслим.

2). Страна получит государственное устройство, достойное великого народа: вероятно, конституционную ограниченную монархию.

3). Конец немецкому засилью и победоносное продолжение войны.

B. И. Селивачев, 9 марта

Вчера интересовался у командиров полков, как отнеслись нижние чины к событиям отречения государя. На это все ответили, что отнеслись очень спокойно, а некоторые прямо заявили: «Да мы это ведь давно знали и ожидали». Только некоторых смущает вопрос – «а что же будет с наследником?».

Е. Николаев, 9 марта

На поверке читали об отмене титулования всех генералов и офицеров и замене на «господин генерал», «господин подпоручик» и т. д. Отменяются и нижние чины, вместо них – солдат. Офицеры должны солдата называть на Вы. Солдату разрешили ездить во всех классах и заходить во все рестораны…

А. Н. Бенуа, 10 марта

Удивительно, как незаметно во всей заварившейся сутолоке проходит известие об аресте царя. Возмутительны все те пакости и пошлости, которые теперь изрыгают по адресу этого «лежачего» всякие негодяи вроде Шебуева и т. п. Но подобные пошлости отныне придется слушать постоянно. Вспомним, какие потоки их потекли в Великую французскую революцию!

Случайно встретил (еще вчера или третьего дня на Невском) С. И. Шидловского. По его сведениям, положение на фронте улучшилось, а то первые дни было совсем плохо: беспорядки, красные флаги, отказы целых частей исполнять приказы, открытое дезертирство, убийства офицеров. Но в Кронштадте безобразия продолжаются вовсю. Из другого источника слышал, что дезертиры потянулись с фронта целыми массами. Мне кажется, во всяком случае, мы воевать дольше просто не в состоянии. Надо только надеяться, что Милюков это поймет и отложит (хотя бы на время) свое «до победного конца» и свою мечту водрузить крест на куполе Св. Софии…

«Раннее утро», 10 марта

Рассказ Плевицкой о Николае II.

Интересную характеристику бывшего царя дает певица Плевицкая, которую Николай II любил слушать.

Она рассказывает:

– Николай веселую компанию страшно любил и пил очень много, но что удивительно, – он никогда не пьянел. Пьет, нисколько от других не отставая, а хоть бы в одном глазу. Хохочет только, причем предпочитает сидеть на одном месте, не вставая. Сидит и хохочет. Публика уже подвыпила, артисты мастера на все руки, рассказывают анекдоты, а он сидит и хохочет, и не пьянеет. Веселый был человек. Любил анекдоты, особенно еврейские или анекдоты про какое-нибудь глупое положение какого-нибудь начальства. Хохочет до упаду.

Прямо заразительно хохочет. Но видно, что трезвый лишнего слова не проронит. Не только что лишнего, но и вообще слов понапрасну не расточает. Публика веселится и думает, какой он хороший! Я сама часто забывалась и говорила с ним вот так же, как и с вами. Царь очень любил мою песню «Стенька Разин».

Часто Николай II экстренно вызывал Плевицкую к себе официальным путем, например, через московского генерал-губернатора, в Царское Село, не считаясь с тем, что приходилось откладывать назначенный в Москве концерт и возвращать публике деньги за билеты.

Николай II любил также песню Плевицкой «Доля бедняка», о том, как у ямщика, простого московского ямщика», «из глаз скатилась жемчужная слеза».

Н. М. Мендельсон, и марта

Мой скептицизм растет. Известия из Петрограда тяжелые. Балтийского флота, в сущности, нет. Кончатся морозы, и немцы голыми руками возьмут столицу.

Совет рабочих депутатов терроризирует временное правительство. – Или я стал стар, или я стал глуп, – но веры в счастье родины у меня нет. И нет потому, что нет у нас культуры, выдержки и дисциплины… Кончится дело ужасами военной диктатуры.

А. Булгачев, 11 марта

Около 12 часов прапорщик Л. читал приказ об отмене звания «нижний чин» с заменой званием «солдат». Господ офицеров не титуловать «вашими благородиями» <…> Потом – отмена некоторых статей устава внутренней службы, объявление некоторых прав солдатам. Причём, он держал себя довольно вульгарно, по-видимому, он сторонник старого режима. Читали газеты, много интересного: равенство всех граждан, свободная Россия! Ах, как хорошо! Да поможет нам Бог покорить врага и пожить новой свободной жизнью. Чувствую себя ничего. Хочется чего-то многого от жизни, и что она нам даст?

К. В. Ананьев, 12 марта

Часов в 10 утра полк построился на опушке леса, вышел полковой священник, и мы, подняв два пальца вверх, принесли присягу Временному Правительству и Родине, безо всяких целований и пр., как было раньше.

Но вышла заминка с присяжными листами. Солдаты не хотели подписываться, хотели, чтобы лист был официальный с печатью, боялись, что он попадет в руки Старого Правительства, или когда все подпишутся, внизу командир полка напишет: «Не желаем», в общем, много курьезов. Все говорят: «Как люди, а потом я распишусь», и прочее. И вот каждый, ожидая, пока люди распишутся, не решался. В конце концов мы бросили и говорить по этому поводу.

Какой-то дурак, наверное, думая, что его кто боится или что свобода дает право писать что угодно, написал командиру полка: «Г-н Шаматов! Убирайтесь из нашего полка! Иначе мы Вас <…> перевешаем, как мух. Вы нас мучаете, гоняете то на работы, то на занятия. Наступать не пойдем, а пойдем на Вас и перевешаем всех Вас» и пр. Мы, конечно, долго смеялись. Командир полка, собрав полк, объявил им это письмо. Говоря про себя, он растрогался, чуть не заплакал, жаль его. Солдаты были поражены письмом. Другое письмо было подброшено командиру 10 роты: «Вы защищаете свои интересы, – писали там, – Вам неприятно, что Вас сравнили с нами, а нам неприятно 3 года воевать, знайте, мы наступать не пойдем и миру дождемся в этом лесу» и пр. Чрезвычайно глупое письмо, будто мы тут виноваты.

С. Смирнов, 12 марта

В управлении страной полная анархия: старую власть сменили, а новая еще не установилась. Думаю, что Россия на краю гибели. В Петрограде и Москве руководящую роль взяли в свои руки Советы рабочих депутатов и солдат. Про Думу ничего не пишут. Думаю, что и сама Дума не ожидала того, что произошло. Сегодня в газетах писано, что правительство уволило от Верховного командования Великого Князя Николая Николаевича. Во главе военного дела стоит военный министр, он же – морской, А. И. Гучков – купец, фабрикант. Временно-Главнокомандующий – Алексеев. В армии, как слышно, полный упадок дисциплины, потому что Гучков отменил вне фронта отдание чести офицерам.

С. И. Зимин, 12 марта

Войско все с народом. По