Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

хилину́ / по заду и по перу́.

Хилин стрепеталса — / да Чика удристалса;

10. Хилин выше подымалса / на сосну, на сушину, на саму на вершину.

Под им сук не погодилса — / хилин наземь свалилса.

«Уш мы как же мы, ребятушки, / станём хилина делить?» —

«Да Петруши полтуши, / да Матюши серы уши,

Да Харлану ноги драны, / Борису ноги ли́<ы>сы!»

15. При́шол Лу́цька, взя́л за кры́лко, / бро́сил о́ землю:

“Уш вы глупые ребята, / неразумные старики!

Ва́м нащо́ его́ дели́ть, / да ка́к нельзя́ его́ вари́ть?

Да повесим хилиноцька / да ко Цики на гумёшку, на проежжу на дорожку;

Кто не про́ойдёт, не проедёт, / всяк про хилина поменёт:

20. “Не топе́ря хилину / да не по соснам летать да не нас же пугать!”»

Пелагея Степановна

Пелагея Степановна (фамилии ее я не знаю) — крестьянка д. Карповой Горы, 60 лет. Родом она из д. Марьиной Горы, на 21-м году вышла замуж в д. Карпову Гору. Она сестра певших мне в д. Кобелеве Марфы Щербаковой и в д. Красном слепой Екатерины[412]. Теперь она вдова, имеет трех замужних дочерей, к одной из коих она приехала погостить в д. Шардонему, где та замужем. Она — «дедина» предыдущей сказительницы Онисьи Кузнецовой. Она пропела мне старину «Мать князя Михайла губит его жену» и историческую песню «Жалоба солдат Петру I на кн. Долгорукого», которые она выучила уже в д. Карповой Горе. Она знает еще духовный стих о расставании души с телом. Она бывала в Петербурге. Сначала она пела безбоязненно, но потом, вспомнив, что есть тайная полиция, которая все разузнает, спрашивала меня, не будет ли ей чего-нибудь за песни. Я ее успокоил, но она не успокоилась и спрашивала меня об этом еще раз на другой день.

191. Мать князя Михайла губит его жену

Да поехал княсь Михайло

На грозну службу велику.

От двора-та он отъехал,

До грозной службы не доехал, —

5. Его конь-лошать подопнулсэ,

Пухова шляпа свалилась,

Востра сабля переломилась:

«Верно, в доми да несчесливо:

Родна маменька неможот,

10. ли кнегина да Катерина».

Его маменька родима

Он слуг всех притомила,

Всех ко́ней да заморила;

парну баенку топила,

15. Лисоугольё нажыгала.

Зазвала она кнегину

в парну баенку помытьсе, —

Она клала да на утробу

лисоугольё горецё:

20. Выжыгала да из утробы

малогрешного младеньця...

Она клала Катерину

в белу в дубову в колоду,

Наводила на колоду

25. трои обруци железны, —

Отвозила да ту колоду

на синё морё Хвалыньско.

Как приехал княсь Михайло

со грозной службы с великой:

30. «Уш ты маменька родима!

Ище где моя кнегина

Да кнегина Катерина?» —

«Да твоя-та веть кнегина

Она во горьници во светлой

35. Да во светлици высокой!»

Он кидалса да княсь Михайло

Он во горьницю во светлу,

он во светлицю высоку, —

Не нашол своей кнегины

40. да кнегины Катерины.

«Ты маменька родима!

Ище где моя кнегина?» —

«У соборной Божьей церькви!»

Он кидалса да княсь Михайло

45. Ко соборной да Божьей церькви, —

Не нашол своей кнегины.

Ему нянюшки сказали,

Ему маленьки надвестили:

«Как твоя маменька родима

50. она слуг всех притомила

Да всех коней да заморила,

Парну баенку топила,

Лисоугольё нажыгала;

Да звала она кнегину

55. Да кнегину Катерину

в парну баенку помытьсэ.

Она клала на утробу

Лисоугольё горецё:

Выжыгала да из утробы

60. Малогрешного младеньця;

Она клала Катерину

В бе́лу ду́бову колоду,

Наводила да на колоду

трои обруци железны,

65. Отвозила да ту колоду

На синё морё Валыньско!»

Да кидалса княсь Михайло

в синё морё Валыньско.

Его маменька родима

70. Крутым берешком ходила,

Слезно плакала-рыдала:

«Уш я тяшко согрешила,

Уш я три души погубила:

Перву душу да безответну,

75. Вто́ру душу да безымянну,

76. Третью душу да занапра́сно!..»

192. Жалоба солдат Петру I на князя Долгорукого

Середи-то было Кита́я, да славного города,

Тут стояла веть полата белокаменна,

А-й белокаменна полата да греновитая,

Що возлюбленна престолом да восударевым.

5. У того же у крыльця у паратного,

У того же у окошка у косящата

А що то не мурова трава в поли шатаитьсе,

Не лазурьевы цветоцьки приклоняютьсе, —

Тут веть бьют целом да салдаты да самому царю:

10. «Уш ты батюшко, надежда да православной царь!

Уш ты дай нам суд на князя да Долгорукого!»

Как спроговорит надежда да православной царь:

«Що у мня на Долгорукого суда нету.[413]

Вы судите-тко, салдатушки, своим судом,

15. Вы своим судом судите — рукопашкою;

Вы берите-тко да слегу да долгомерную,

Вы берите-тко да слегу да девети сажон;

18. Вы пойдите-тко к воротам да Долгорукого...»

(Дальше она не знала. — Голос песни высокий. Ее поют, по словам Пелагеи, в дд. Шотовой Горе, Карповой Горе и Шардонеме на свадьбах, когда привозят молодых от венца.)

Елисеева Афанасия

Афанасия Елисеева — крестьянка д. Шардонемы, 50 лет. Она жена сельского старосты Федора Елисеева, имеет детей и недавно еще родила мальчика, чему дивятся и муж и соседи. Она пропела мне две старины: 1) «Роман и его дочь Настасья» и 2) «Ловля филина». Первую она называла «стихом», а вторую «перецытыркой». Она женщина довольно самостоятельная. От пения ее глухо удерживали муж и взрослый сын; кроме того, ей было стыдновато петь за деньги. Поэтому, решившись петь, она думала, что получит много; но получив обычную мою плату, хотя несколько и повышенную, она, видимо, осталась недовольна и не хотела пропеть мне на следующий день старины о князе Михайле под предлогом запрещения со стороны мужа,