Камера - Джон Гришэм

Ответа Адам не расслышал.

* * *

Войдя в уютную полуосвещенную пещеру“Холэн-Мол”, популярного в городе ресторана, они расселись вокруг большогокруглого стола и тут же попросили официанта принести пиво. Квартет возледальней стены наигрывал печальный блюз. Посетителей в заведении былодостаточно.

Опустившись на стул рядом с Гетсом Кэрри, Адамвпервые за день расслабился. Бокал холодного пива подарил ощущение настоящегоблаженства. Гудмэн заказал для всех жареный рис с красной фасолью. Гете и студентыбурно восхищались проявленным Адамом в ходе слушания хладнокровием, Гарнер иДжон Брайан Гласе с головой погрузились в обсуждение проблемы смертной казни.Когда минут через двадцать принесли заказ, гору золотистого риса на огромномблюде, все с жадностью набросились на еду.

– Боюсь, сейчас не самое лучшее время длясерьезного разговора, – приглушенно проговорил Гете так, чтобы слова его могразобрать только Адам. Музыка в этот момент стала чуть громче. – Думаю, тызахочешь побыстрее вернуться в Чикаго? – Он бросил осторожный взгляд наГудмэна, но тот продолжал увлеченно беседовать с соседом.

– Наверное, – без особой уверенности ответилАдам. Загадывать дальше завтрашнего дня ему не хотелось.

– Просто имей в виду, что у нас появиласьвакансия. Один из моих парней уходит, решил открыть собственную контору. Намсрочно нужен профессионал, специализация – смертные приговоры.

– Ты прав, время выбрано явно неудачно.

– Занятие адское, зато приносит чувствоудовлетворения. К тому же в нем ощущается самая настоятельная необходимость. –Гете отправил в рот порцию риса, прожевал, запил пивом. – Деньги, разумеется,мелочь, особенно по сравнению с теми суммами, которые ты привык получать вЧикаго. Скромный бюджет, ненормированный рабочий день и куча клиентов.

– Что за деньги?

– Для начала могу предложить тридцать тысяч.

– В фирме я получаю шестьдесят две. Дляначала.

– Знакомо, знакомо. В Вашингтоне я зарабатывалсемьдесят тысяч в год, а потом не выдержал, плюнул на оклад и приехал сюда.Через пару лет мог бы стать партнером, но сожаления не испытываю. Деньги – этоеще не все.

– Сейчас ты доволен?

– Зависит от человека. Чтобы бороться ссистемой, требуются определенные убеждения и сила воли. Поразмысли.

Адам поймал на себе взгляд Гудмэна.

– Отправишься после ужина в Парчман? – громкоспросил Гарнер.

Холл заканчивал второй бокал пива и готов былвыпить еще один, не больше. Сказывалась усталость.

– Нет. Хочу дождаться утренних новостей.

Они ели, пили и слушали воспоминанияветеранов. Пиво текло рекой, атмосфера за столом то искрилась безудержнымоптимизмом, то обдавала сидевших волнами неизбывной печали.

Лежа в темноте, Сэм дожидался полуночи. Безчетверти двенадцать он включил телевизор. По словам ведущего программыновостей, слушание закончилось. Стрелки часов продолжали невозмутимоотсчитывать время. Никакой отсрочки. Жизнь его теперь находилась в рукахфедерального судьи.

В одну минуту первого Кэйхолл смежил веки,прочитал краткую молитву: “Господи, помоги Ли, не оставь своими заботами Кармени дай Адаму силы пережить неизбежное”.

Осталось двадцать четыре часа.

Сложив на груди руки, он заснул.

В половине восьмого утра полковник Наджентплотно притворил дверь и объявил о начале совещания. Выйдя на серединукабинета, он строгим командирским оком обвел свое войско.

– Я только что из блока особого режима.Кэйхолл бодр и ничуть не походит на вялый подсолнух, о котором писали газеты. –Полковник сделал паузу, давая подчиненным возможность оценить его юмор. Никтоне улыбнулся. – Он съел завтрак и успел поднять шум из-за предусмотреннойвнутренними правилами прогулки. Слава Богу, хотя бы один человек в Парчманеабсолютно нормален. На этот час из Джексона не поступило никаких вестей,поэтому все действуют по плану. Я прав, мистер Манн?

Сидевший за столом у окна Лукас Манн даже неповернул в его сторону головы.

– Да.

– Нашу задачу осложняют два тревожных момента.Первый – пресса. Я отдал приказ сержанту Морлэнду – он здесь присутствует –взять ее на себя. Журналистов проводят в комнату для посетителей, охранапроследит за тем, чтобы они и шагу оттуда не сделали. В четыре пополудни яразыграю лотерею: на пять свидетельских мест претендуют более сотни писак.Пусть не обольщаются.

Второй момент – поддержание порядка. Пораспоряжению губернатора в поддержку находящимся у ворот тюрьмы национальнымгвардейцам направлены тридцать десантников. С минуты на минуту они будут здесь.Предлагаю всем держаться как можно дальше от ку-клукс-клановцев и скинхедов.Вчера за воротами произошли две стычки, сегодня ситуация может обостриться. Намнеобходима предельная бдительность. Вопросы?

Тишина.

– Отлично. Уверен, все вы отнесетесь к своимобязанностям с максимальной ответственностью. Можете идти.

Отсалютовав, Наджент горделиво выпятил грудь.

* * *

Разложив доску с черно-белыми квадратиками,Сэм оседлал скамейку и принялся терпеливо ждать Джей-Би Гуллита, поднося времяот времени к губам стаканчик с остатками кофе.

На пороге Семнадцатого блока Джей-Биостановился, чуть отвел от спины сомкнутые стальными браслетами кисти рук.Когда наручники были сняты, он с облегчением потер запястья, ладонью прикрыл отярких лучей солнца глаза, подошел к скамейке и уселся напротив друга.

Кэйхолл внимательно изучал доску.

– Есть новости, Сэм? – срывающимся голосомспросил Гуллит. – Скажи мне, что этого не произойдет.

– Твой ход, – глядя на кружочки шашек,проговорил сквозь зубы старик.

– Этого не произойдет, – повторил Джей-Би.

– Сегодня твоя очередь заходить. Начинай. ВекиГуллита дрогнули и медленно опустились.

* * *

Предполагалось, что чем дольше тянет суд собъявлением окончательного решения, тем весомее шанс получить отсрочку. Однакостоль незамысловатой житейской мудростью руководствовались лишь дилетанты. Ни вдевять, ни в девять тридцать утра никаких известий из кабинета Слэттери небыло.