Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Должен предупредить вас кое о чем, – продолжал Гарри. – Хочу начать с честности и откровенности.

– Это всегда плохой признак, – заметила Фрида.

– Нет, правда. Я просто хочу как можно раньше посоветовать вам держаться подальше от моей сестры. Тесса Уэллс часть своей жизни живет как законопослушный поверенный, но у нее почти всегда есть скрытый мотив.

– Зачем мне это знать?

– Она позвонила мне сразу же после того, как познакомилась с вами, и все мне о вас выложила. Заявила, что не будет знать ни сна ни отдыха, пока не сведет нас вместе.

Фрида выглянула в окно и только потом ответила:

– Я ведь согласилась просто поужинать с вами.

– Я знаю. Думаю, я просто хочу, чтобы вы признались, если у вас сейчас кто-то есть.

– Никого нет.

– Это хорошо. Почему же мне кажется, что сейчас прозвучит «но»?

– Не знаю. Я не собиралась ничего добавлять.

– Но, может, вы только что с кем-то расстались?

Фрида посмотрела в его серо-голубые глаза. Сколько времени прошло после этого «только что»? Она разошлась с Сэнди в декабре позапрошлого года. Она подозревала, что Гарри решит, что четырнадцать месяцев – очень долгий срок; так решило бы большинство людей. Чем можно измерить отсутствие? Шли минуты, которые стали часами, и часы, которые походили на пустыню без горизонта. Были дни, унылые и безжизненные, как свинец, и целые недели, когда ей приходилось заставлять себя дюйм за дюймом идти вперед. Как узнать, когда сердце готово попробовать еще раз? Возможно, у таких, как она, сердце никогда не бывает готово, и его приходится заставлять открыться.

– Не так давно у меня кто-то был, – мягко ответила она.

– Повезло тому кому-то.

– Нет. Я так не думаю.

– Но все уже в прошлом?

– Он уехал. – Далеко уехал, мысленно добавила она. В Америку, на другой континент. – И я не хочу об этом говорить.

– Не могу себе представить, как кто-то… – Гарри оборвал фразу на полуслове. – Простите. Мы только что познакомились, и я не хочу все испортить.

– Ничего страшного.

– Но я считаю, что вы очень красивая.

– Спасибо. Скажите, вы уже решили, куда именно мы идем, или это по-прежнему тайна для нас обоих? Мы почти добрались до Шордича.

– Точно. Конечно. Погодите. – Он снова посмотрел на экран телефона и открыл окошечко в стеклянной стенке, отгораживавшей их от водителя. – Пожалуй, мы выйдем на этом перекрестке.

Они вышли на центральной улице Шордича.

– Я когда-то работал в одном офисе, здесь неподалеку, – небрежно обронил Гарри. – И в то время я считал – вообще-то не просто считал, а и открыто утверждал, – что это единственный район Лондона, который никогда не станет модным. И вот приблизительно пять лет спустя я прочитал в одном американском журнале, что самое модное место на всем белом свете теперь Хокстон, район в Шордиче! – Он постучал пальцем по экрану телефона. – Ладно. Просто следуйте за мной.

Они свернули с центральной улицы, и Гарри повел Фриду через лабиринт улиц, иногда сверяясь с телефоном.

– Все, пришли, – объявил он. – Я так думаю.

Они стояли перед стальной дверью чего-то похожего на склад. Гарри нажал на кнопку звонка. На фоне статических помех зазвучал чей-то голос.

– Гарри Уэллс плюс один, – произнес Гарри.

Раздался щелчок, и он толкнул дверь. Они вошли и поднялись по металлической лестнице. Наверху открылась еще одна дверь, и на пороге их встретила женщина. Она была крупной, с великолепными, мелко завитыми светлыми волосами, торчащими во все стороны, и буквально завернута в белый передник с единственной вертикальной полосой темно-красного цвета. Она провела их в маленькую квартиру без внутренних перегородок – сплошные некрашеные доски, кирпичные стены, открытые трубы и металлические радиаторы центрального отопления. Большие окна выходили на Лондонский Сити. Из пяти самодельных столов четыре уже были заняты. Женщина подвела их к свободному столу, и они сели.

– Я Инга, – представилась женщина. – Я из Дании. Мой муж Пол – из Марокко. Мы готовим вместе. Я принесу вам вино и еду, выбирать вы не можете. Никаких аллергий или пунктиков нет?

Гарри вопросительно посмотрел на Фриду.

– Простите, я забыл у вас спросить.

Фрида покачала головой, и Инга ушла, однако вскоре вернулась, неся кувшин белого вина и тарелку соленой рыбы со сметаной. Когда они снова остались одни, Фрида посмотрела на Гарри.

– Что это, черт возьми, такое?

Гарри внимательно рассмотрел содержимое тарелки.

– Больше похоже на датскую кухню, чем марокканскую, – решил он.

– Нет, я об этом. – Она жестом обвела помещение. – Обо всем этом.

– А-а, это? Это неожиданно возникший ресторан. Их можно найти, если знать, где искать.

– Неожиданно возникший?

– Они появляются и исчезают: в них странные люди делают странные вещи для небольших групп людей.

– Он… гм… работает на законных основаниях? – забеспокоилась Фрида.

– Надеюсь, что так, – пожал плечами Гарри. – Но это вы должны знать. Вы ведь работаете в полиции.

– Не совсем.

Он разлил вино по бокалам.

– Я очарован, – признался он. – Психотерапевт, который работает на полицию… Как так случилось?

– Это длинная история.

– Вот и хорошо, – одобрительно кивнул Гарри. – Я люблю длинные истории.

Пока их стол заполнялся небольшими тарелками с копченым мясом, йогуртами и несладким печеньем, Фрида рассказала ему об Алане Деккере, о поиске Мэтью, о близнеце Алана, Дине Риве, и его жене Тэрри, которая оказалась девочкой, пропавшей без вести за двадцать лет до того. Она немного отредактировала свой рассказ и ничего не сказала ему ни о смерти Кэти Райпон, ни о поселившейся в ней недавно уверенности, что Дин еще жив.

Гарри оказался хорошим слушателем. Он наклонялся через стол, но не слишком близко, кивал, одобрительно бормотал что-то, но не перебивал ее. Когда Фрида закончила, он спросил ее о деле, над которым она работала в данный момент, – об этом типе, Роберте Пуле, и, к своему удивлению, она поняла, что открылась ему. Она описала ему Мишель Дойс, а затем рассказала о Пуле, хоть и умолчала о жертвах последнего.

– Я никак не могу понять, что он за человек, – призналась она.

– Ну вы ведь не встречались с ним лично, а теперь он мертв.

– Я все еще хочу раскусить его. Возможно, таким образом мне удастся понять, кто его убил. С одной стороны, он, вероятно, был аферистом. В то же время он заставлял людей чувствовать себя не такими одинокими. У него, похоже, был дар находить их уязвимые места и утешать их.