Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Она призналась, что раньше ненавидела вас, – продолжал Джек. – Она обвиняла вас во всем, что произошло, но… Фрида! Что случилось?

Фрида указала на одну из бульварных газет. «Дейли скетч».

– О боже! – выдохнул Джек. – Снова о вас? Просто не обращайте внимания. Такие статейки не стоят того, чтобы из-за них волноваться.

– Я не могу не обращать внимания, – возразила Фрида, взяла газету со стойки и вернулась с ней к столу.

– Это не передовица, – заметил Джек.

Передовица была посвящена рок-звезде, пребывающей в центре реабилитации. Внизу первой полосы разместили статью поменьше: «Нечестный врач и халтурное расследование убийства». Рядом напечатали фотографию Фриды.

– Нечестный… – произнес Джек. – Это ведь клевета!

– Меня вызывали на комиссию. Возможно, этого достаточно.

– А фотография удачная.

– Ее сделали, не ставя меня в известность, – заметила Фрида. – На улице, наверное. Похоже, за мной следили.

– Это законно?

– Я не знаю.

– Тут есть подпись Лиз Баррон. Кто она?

– Я с ней встречалась, – ответила Фрида. – Она постучала в мою дверь.

– И что сказала?

– Ничего. А теперь заткнитесь. Я должна прочитать статью.

Фрида снова отпила чай. Потом сделала несколько глубоких вдохов и заставила себя прочитать статью, слово за словом. Она прочитала историю на первой полосе, а когда перевернула страницу, чтобы продолжить на второй, то вздрогнула. Рядом со статьей, иллюстрируя ее, напечатали фотографию Джанет Феррис и портрет Роберта Пула, который она сама набросала карандашом, используя фотографию его разлагающегося лица. Оставшуюся часть статьи она тоже прочитала медленно и внимательно, Затем откинулась на спинку стула.

– Что там написано? – полюбопытствовал Джек.

– Прочитайте сами.

– Не больно-то хочется. Почему вы не можете пересказать?

– Ладно, – согласилась Фрида. – Я думаю, основная мысль этой статьи заключается в том, что во время серьезных сокращений финансирования полиция не должна нанимать психотерапевта. Особенно дискредитированного. Особенно в такой ситуации, когда у них уже есть квалифицированные эксперты, такие как доктор Хэл Брэдшо.

– Это тот, которого показывают по телевизору?

– Так они утверждают. И каким-то образом им удалось разыскать соседку Пула, Джанет Феррис. Ей очень не нравится то, как развивается ситуация. – Фрида подняла газету и нашла нужную цитату. – «Полицейские недостаточно серьезно это воспринимают, – говорит она. – Похоже, всем абсолютно все равно. Боб Пул был прекрасным человеком и ужасно щедрым, даже слишком щедрым. Он частенько приносил мне небольшие подарки, просто под влиянием настроения. Мы обменивались книгами, а один раз даже обменялись картинами. Он считал, что для нас с ним это сродни смене обстановки. Я, конечно, картину вернула. Я вернула все, что принадлежало ему, у меня ничего не осталось. Но я по-прежнему не могу поверить, что больше никогда не услышу, как он стучит в мою дверь, не увижу его улыбающееся лицо. Его все покинули, но я никогда его не забуду».

– Как журналист узнал об этой женщине?

– Я не знаю.

– Они разговаривали с Карлссоном? – сердито спросил Джек. – Он выступил в вашу защиту, рассказал им, что вы сделали?

Фрида пробежала пальцем по тексту, остановившись только в самом низу колонки.

– «Представительница полиции заявила: «Наша политика не предусматривает комментирования оперативных вопросов, но доктор Кляйн существенной роли в расследовании не играет. Мы всегда благодарны за сотрудничество от любого члена общества». Она подтвердила, что расследование продолжается».

– Мощной поддержкой это не назовешь, – заметил Джек. – Какие чувства у вас вызвала публикация, написанная в подобном тоне? У вас не возникает ощущения, что над вами совершили насилие?

Фрида улыбнулась.

– Совершили насилие? Значит, теперь вы мой психотерапевт?

Джек смутился и ничего не ответил.

– Так что бы вы сказали, стань вы моим психотерапевтом?

– Я спросил бы, какие чувства у вас вызвала статья.

– И не стали бы спрашивать, чувствую ли я, что надо мной совершили насилие?

– Я это говорил не как психотерапевт, – начал оправдываться Джек. – Кстати, какие чувства вызвала у вас статья?

– После прочтения у меня возникло ощущение, что я – чья-то собственность, – призналась Фрида. – И мне это не нравится.

Джек поднял газету.

– «Несносная брюнетка», – прочитал он. – Это совсем не похоже на правду.

– Что именно? Несносная или брюнетка?

– И то и другое. И «нечестная». Это вообще никуда не годится. – Он положил газету на стол. – Вот чего никак не могу понять, так это зачем вы заставляете себя через это все проходить.

– А вот это очень хороший вопрос, – одобрительно кивнула Фрида. – И будь вы моим психотерапевтом, мы бы провели много времени, обсуждая его.

– Разве мы не можем провести время, обсуждая его, хоть я и не ваш психотерапевт?

Фрида долго рылась в сумочке и наконец достала оттуда телефон.

– Вы его хоть иногда включаете? – спросил Джек.

– Вот сейчас и включу, – ответила она. – Включаю, когда хочу им воспользоваться, а потом снова выключаю.

– По-моему, вы не совсем правильно им пользуетесь.

Фрида набрала номер Карлссона.

Он ответил после первого гудка.

– Я пытаюсь до вас дозвониться, – пробурчал он.

– Как они нашли Джанет Феррис?

– Вы сейчас о журналистке?

– Правильно.

Повисло молчание.

– Вы меня слышите? – спросила Фрида.

– Слушайте, – вздохнул Карлссон, – ни для кого не секрет, что у прессы есть свои контакты в полиции.

– Для меня это откровение, – возразила Фрида. – Что это означает?

– Это, черт возьми, просто позор! – пояснил Карлссон. – Но, к сожалению, существуют полицейские, которые допускают утечку информации. За деньги.

– Информация как-то очень уж быстро стала достоянием общественности.

– Это ведь не государственная тайна. Мы получаем финансирование из налогов граждан. Но мне очень жаль. И еще мне жаль, что мы, похоже, не позаботились о том, чтобы получше защитить вас.

– Если Иветта Лонг возражает против моего участия в расследовании, я бы предпочла, чтобы она высказала свои возражения мне или вам, а не журналистке. – Снова повисло молчание. – Догадываюсь, что вам она все уже высказала. Не переживайте.

– Фрида, все совсем не так.