Артания - Юрий Никитин

Она быстро взглянула в сторону окна. Там занималась алаязаря.

– Тебе надо идти, – сказала она торопливо, –тебя не должны здесь застать!

– Итания…

– Это опасно для нас обоих, – сказала онанастойчиво. – Беги же, Придон!.. Увы, тот человек, которого ты любишь вомне, конечно же, лучше меня… Я не такая, Придон. Я не такая. Но ты люби меня,пожалуйста! А я постараюсь стать такой… такой… чтобы лучше той, что я сейчас!

Придон торопливо протиснулся в свою комнату, поставилрешетку на место. За дверью шаги стихли, раздались громкие голоса. Он прыгнулна ложе, закинул руки за голову, в тот же миг загремел ключ.

Он закрыл глаза, услышал скрип двери. Пахнуло воздухом изкоридора, пахло крепким мужским потом, кожаными латами и промасленными ремнями.Шаги приблизились, ноздри уловили запах вина.

– Поднимайся, – пророкотал голос. – Я жевижу, не спишь.

Он открыл глаза. У ложа стоял, неприятно улыбаясь, Дунай. Заним и чуть по бокам держались двое очень рослых и крепких воинов с обнаженнымимечами в руках. Третий воин ощупывал решетку на окне. Дернул, она подалась,посыпались мелкие камешки. Он дернул сильнее, решетка оказалась в его руках.

– Решетку сегодня ночью вынимали! – закричал он.Дунай кивнул, глаза сверкнули мрачным злорадством.

– Я так и думал!.. Ну что, артанин, сам пойдешь наказнь или тебя повести связанным?.. Я не против, если окажешь сопротивление. Тыже артанин, верно? И без боя не сдашься?

Сердце Придона после долгого путешествия по стене от спальниИтании все еще стучало учащенно. Он выровнял дыхание, спросил, не поднимаясь,не шевелясь, не отрывая взгляда от злобного лица Дуная:

– На казнь? За что? Дунай захохотал.

– Ты еще надеешься, что твой удар был не смертельным?Нет, ты убил его одним ударом.

– Кого? – спросил Придон.

Дунай захохотал громче, засмеялись и его воины.

– Князя Кохана, – ответил Дунай почтивесело. – Скажу по секрету, гнусный человечек был, но и ты для нас,куявов, не лучше! Так что сразу двух мух одним ударом…

Придон медленно начал подниматься. Двух мух одним ударом?Это он – муха? А их здесь всего четверо? Пусть даже все с обнаженным оружием, аего боевой топор стоит у изголовья, сразу не дотянуться…

– Ведите к Тулею, – сказал он. – Я не станусопротивляться.

Тулей проснулся рано, в сильнейшем раздражении, причинкоторого не мог понять, а у Барвника решил не спрашивать: брякнет хоть иправду, но такую гадостную, что лучше не знать вовсе. Со двора доносилсяприглушенный шум, там уже готовили коней для Придона и сотни куявских героев,что будут сопровождать его до границ Славии. Дальше, как сказал сам Тулей, имходу нет, да не подумают славы, что куявы решились на дерзкий набег… ну,насмотрелись на артан, переняли гадкие привычки, однако двум-трем можно будетсопровождать дерзкого артанина и дальше.

Он сам видел, как вчера этот артанин придирчиво осматривалконей, все-таки артанские быстрее, проворнее, выносливые, но и куявские хороширостом, толстыми ногами, спокойным нравом. Долго щупал их тяжелые подковы сзаостренными краями, сообразил, что этих коней обучили драться в бою. Что ж,совсем нелишне, когда ты один против дюжины, а чтоб конь на дыбы и копытами почужим головам.

Со двора донеслась резкая мелодия, играли на трубе. Морщась,Тулей выглянул в окно. Несмотря на рань, из окон уже высовывались хорошенькиеголовки, служаночки и даже знатные женщины строили глазки красивым воинам, чтобудут сопровождать Придона. Пришли песняры, задудели, застучали в бубны.Красивый женский голос завел песню.

Явился Черево, безмерно удивив Тулея, этот бер никогда подоброй воле не появлялся до обеда. Он собственноручно затягивал подпругу наконе Придона, конь косился смирным глазом, но все же хитрил, старался надутьпузо. Черево тыкал в брюхо кулаком, конь выпускал воздух, Черево тут же затягивалремни туже.

Тулей хлопнул в ладоши, из-за портьеры неслышно выдвинулсяслуга.

– Зови Барвника. Да, еще и Щажарда подними с постели.Тцар изволит думать!

Слуга исчез, Тулей поморщился, за окном к женскому голосуприсоединились мужские, заревели, затянули, заорали с присвистом да притопом.Говорят, это одна из тех песен, что сложил этот артанин. Никогда бы не подумал,что такой здоровяк может слагать песни. С чересчур громким голосом в глоткепочти невозможно иметь тонкие мысли, а какая песнь без мысли?..

Он послушал еще, признал с раздражением, что песня – чистоартанская: никаких мыслей, один крик, боль, обиды, жалобы, стенания, обвинения…И что хорошего в такой песне? Однако же поют, дурачье. Да еще как стараются,душу надрывают…

Дверь приоткрылась, осторожно вошли Барвник и Щажард.Поклонились от входа, застыли. Щажард дождался, пока Тулей задержит на немвзор, поклонился снова.

– Что изволит Ваше Величество?

– Отчет о караванах. – сказал Тулейсварливо, – что ушли в Вантит… Я вроде бы не давал позволения открыватьновую дорогу.

В окно донеслись визгливые крики, трубы загремели громче.Тулей поморщился, Щажард ответил с поклоном:

– Не тцарское это дело – вникать в такие мелочи. Вот иБарвник подтвердит…

– Да что Барвник, – сказал Тулей с досадой. –Он маг, а не… Черт, да там с ума посходили! Щажард, выгони тех певцов кчертовой матери! И чтоб духу их здесь не было!

Щажард поклонился, развел руками.

– Как скажете, Ваше Величество…

– Так и скажу! – заорал Тулей. – Вообщезаймись этим! Вычисти город от плясунов и песенников! Пусть Ящер на них водувозит!

Щажард, уже не кланяясь, неверяще смотрел в лицо повелителя,сказал осторожно:

– Все выполним, Ваше Величество. Но, может быть, мнебудет позволено узнать, что лежит в основе столь необычного решения?

Тулей, как показалось Барвинку, быстро смахнул слезу, сказалеще злее:

– Потому что только эти сволочи заставляют меняплакать!.. Разве я проронил слезу, когда ты зашивал мне сапожной иглой рвануюрану на животе?.. Когда меня завалило в горах и лекари сказали, что мне нежить, а если жить, то – уродливым калекой? Я все принимал достойно!.. Но вчерая ревел, как последний дурак! У меня и сейчас вся борода мокрая. Как на меняпосмотрит народ? Тцар должен быть сильным, свирепым, с мужественным… и вообще скаменным рылом, как у медведя или свирепого вепря!

Щажард быстро зыркнул по сторонам, словно искал подсказки,поклонился снова.

– Ваше Величество… а не лучше ли тогда просто велетьпевцам петь только взвеселяющие песни? Тулей отмахнулся.