Никогда_не... - Таня Танич

«Катька шлюха!»

«Отсосу за бабло» (и телефон рядом, причём, сама хозяйка номера вряд ли в курсе того, какую рекламу ей тут делают)

«Все педорасы!» и значок анархии под надписью.

Опять жалею, что Вэл этого не видит — он бы точно, прикупив аэрозольный баллончик, побежал исправлять ошибку. А так — и оставаться тут «пЕдорасам», разрушая основы грамматики русского языка.

И, несмотря на явное неблагополучие района, все это вызывает во мне ностальгию и какое-то ощущение давно прошедшего детства. Я росла в очень похожем массиве, примыкающем к подобию Черемушек — в чём-то там было получше и почище, но на стенах и на асфальте белой краской писали очень похожие же надписи. Ещё из актуального было «Metallica» и «Шансон — хуйня!» — молодежь в нашем районе обитала приличная, и морды на сходках часто бились не просто так, а по идеологическим убеждениям.

В итоге, нужный дом мы находим только тогда, когда я вижу очень знакомую «Шкоду», припаркованную недалеко от одного из подъездов. Чувствую, как от волнения кровь приливает к щекам, и даю знак водителю — приехали, все, можешь больше не бурчать. Не отпуская его сразу, выхожу из салона, чтобы убедиться, это точно она, а не похожая машина. Как только Артур не боится оставлять ее так открыто — если ее не угонят или не обчистят ночью, то днем добьют местные дети, которые бегают вокруг и визжат, стреляя резиновыми пульками из пластмассовых пистолетиков, бросая друг в друга супер-жижу и лизунов, половина из которых пристает к капоту, и малышня беспечно отдирает свои липучки, не боясь того, что сработает сигнализация — да она и не срабатывает.

Бросаю быстрый взгляд на номера — и ловлю себя на том, что не помню из них ни одну цифру, так что они мне точно не помощники. Заглядываю в салон — кажется, всё-таки, это Артура. Да и не думаю, что на отшибе, где не так уж много машин, особенно каких-нибудь простеньких, но иномарок, у этой «Шкоды» нашёлся бы вдруг точный брат-близнец.

— Тетя! Отдай лизуна! — выводит меня из задумчивости голос мелкой хулиганки, которая гоняет вокруг, пока ее мать вместе с остальными женщинами наслаждается погожим вечером и пьёт пиво в беседке неподалёку.

— Лизун! — говорит девчушка, и показывает на остатки жижи на боку моего, вернее, Эмелькиного халатика.

Черт, я так увлеклась изучением машины, что даже не заметила, как и мне прилетело и я измазалась.

— Отдай! — юное существо начинает соскребать цветную слизь с меня, после чего мнёт его руками и соединяет с остальной частью своей игрушки.

— Эй. В обмен на то, то я отдала тебе, что ты хотела, скажи — это чья машина? — решаю перестраховаться я.

— Дядина, — отвечает существо и убегает, радостно смеясь.

Ну, хорошо, что хоть не тетина, резонно думаю я, прикидывая, достаточно ли у меня информации для однозначных выводов.

— Дядя Алтул тебе по слаке даст, если что-то поломается! — неожиданно возвращаясь, добавляет юное существо и пытается снова кинуть в меня лизуном, но я отворачиваюсь. — Тлогать — можна! Ломать — низя!

Все, я нашла его. Нашла! Могу думать только об этом, пока возвращаюсь к таксисту, рассчитываюсь с ним за дорогу, за простой и за еще один маршрут — от Наташки до меня. Прошу подъехать к ее дому, позвонить в домофон, набрав цифру "двадцать два", и забрать Вэла. А еще — подождать минут пятнадцать и уезжать только по истечении этого времени (мысль о том, что Артур может меня выгнать, почему-то крепко засела в мозгу) Даю водителю еще одну крупную купюру чаевыми в надежде на сговорчивость, но он только недовольно морщится, когда берет ее. Ну что ж, не понравилась я ему так не понравилась — и хоть озолоти, надменное выражение на его лице никуда не денется.

Уж такие он у нас, гордые и принципиальные таксисты.

Главное, чтобы в том, к кому я приехала, мое появление вызвало чуть более позитивные чувства.

Поднимаясь на пятый, самый последний этаж (вот как на зло, Артур не мог еще выше забраться?) слышу, как в выбитое окно лестничного пролета раздаётся громкий рев мотора и визг шин. Быстро выглядываю из окна подъезда и вижу, как мой водитель не сдержал своё слово и дернул куда подальше, не выжав и двух минут. Очень надеюсь, что хотя бы второй пункт нашего плана он не нарушит, и сейчас направляется к дому Наташки, чтобы забрать Вэла.

Хотя, и на это у меня нет никаких гарантий.

Что ж, теперь я точно не выберусь отсюда сама. Остаётся понадеяться на удачу — на то, что я действительно найду квартиру Артура, на то, что он меня впустит и выслушает. А больше мне надеяться не на что.

Когда же, наконец, я добираюсь на площадку пятого этажа, ловлю себя на том, что не могу понять, в какую дверь стучаться или звонить. Денис говорил о двери по центру — но тут их целых четыре. Две по бокам и две по центру. Какая из них? Стучусь в ту, которая ближе к лестнице — и мне открывает бабулечка, очень похожая на ту, о которой так беспокоился вчера Вэл, пока она хулигански перебегала дорогу на красный свет. Только на той было цветастое платье, а на этой — длинная белая рубаха, и на голове — папильотки.

Наверное, готовится ко сну и делает прическу на завтра, думаю я, прежде чем с языка срываются слова:

— Здрасьте! А Артур, наверное, в соседней квартире, да? Извините, я перепутала.

Она смотрит на меня оценивающим взглядом почти белесых, выцветших от времени глаз, на секунду останавливаясь на моих растрепанных волосах, на голых ногах, которые совсем не прикрывает фривольный халатик, недовольно причмокивает губами и закрывает дверь.

Ну и на том спасибо. Хоть шалавой не обозвала. Хотя ее взгляд сказал это лучше любых слов.

Прохожу дальше на площадку и чувствую, как меня начинает трясти от волнения. Кажется, я таки нашла нужную дверь — и теперь мне парадоксально страшно в нее постучать. А что будет, если он не откроет? Или у него там женщина? Или какая-то дружеская вечеринка, а я тут приперлась, значит, с объяснениями и признаниями.

«Да ну!» — раздаются у меня в голове спасительные слова голосом Дениса. «Это же Артуро, пахарь и молчун! Он к себе домой только заночевать приходит, как старпер какой-то!»

Оглядываясь назад, я вижу, что солнце совсем село и уютные сумерки окутывают это странный подъезд, сглаживая даже гадостный цвет краски, которой вымазаны стены.

Ну же, Полина. Давай! Ты что трусиха? Ради того, чтобы стоять и трястись у дверей ты проехала весь этот путь и таскала булыжники на трассе?

Опираюсь о дверь, чтобы унять дрожь в коленях, стучу — раз, второй. Никто не открывает. Ещё стучу. Снова нет ответа. И снова. И снова.

Ну и ладно. Так и буду стоять здесь и стучать до утра, скорбно и печально. Все равно ехать мне некуда, не на чем, телефона для заказа такси у мня нет. Кажется, я специально оставила за собой такой вакуум, чтобы не было соблазна вернуться и передумать.

Ну, или напрошусь на ночевку к бабушке с папильотками. Скоротаем с ней ночку за девчачьими разговорами. Если, конечно, ее не одолела деменция и она умеет говорить, а то что-то у меня сложилось впечатление…