Мои воспоминания. Под властью трех царей - Елизавета Алексеевна Нарышкина

содержание их дополнит устно и во всех подробностях: о разных инцидентах нашего заключения, о трех посещениях Керенского и о моем участии в этих делах. Она меня попросила доставить государю книгу, изданную ее братом[1312], и небольшую картину Pietro Martire[1313]. Я продиктовала Лили Оболенской, которая зашла ко мне проститься перед отъездом, письмо Настеньке с просьбой передать эти вещи государю.

23 мая / 5 июня. Алексеев отставлен; заменен Брусиловым. Хорошо ли это? Говорят, Брусилов популярнее в армии. Петроград превратился в помойную яму. 25-го именины императрицы; заказала букет и написала письмо, которое отправлю завтра. Кира просил присоединить и его поздравления, что я и сделала.

24 мая / 6 июня. Был Силин, от которого узнала, что положение еще хуже, чем я думала: я хотела, чтобы сделали запас сена и овощей, но он думает, что все отнимут. В июне Силин поедет в Степановское и посмотрит, что можно будет вывезти. Предаюсь воле Божией: Господь устроит все к лучшему. Пока я серьезно больна, и мне остается лишь терпеливо выносить свои страдания. «Довлеет дневи злоба его»[1314].

25 мая / 7 июня. Получила чудную записку от императрицы. Она в ней сообщает о смерти матери Изы Буксгевден[1315]. Как я рада, что Иза могла напоследок с ней свидеться. Она остается на своем посту, так как иначе ее не впустят обратно. Боткин уезжает, — его невестка[1316] серьезно больна воспалением легких.

26 мая / 8 июня. Наш милый комендант Коровиченко приходил со мной проститься. Однако узнаю, что он не окончательно уходит. Думаю, что его оставляют, чтобы помогать и руководить его заместителем, Кобылинским. Провела столь же тяжелую ночь, как и предыдущие, — кашель разрывает грудь. Сейчас составляются отчеты по содержанию царской семьи. Коровиченко занимается этим с Бенкендорфом. У них ничего не осталось: кабинет, прииски и пр. были в одной рубрике, и все отошло во владение государства. Коровиченко опасается, что после опубликования отчетов поднимется гвалт… Эти гнусные газеты обливают царскую чету самой грубой бранью. Кронштадтская республика постановила захватить государя силой и увезти в Кронштадт. Я заплакала, прочтя сегодня утром всю эту низость.

27 мая / 9 июня. У меня была Юлия Николаевна Данзас. Она — молодец! Организует общество учительниц и других интеллигентных женщин с целью устраивать собрания для распространения здравых идей, настолько правых, насколько они вообще могут быть «правыми» в настоящее время; она сама произносит речи в бывшем Екатерининском институте, который служит им аудиторией, и просто на улицах. Думаю, что она может иметь успех, хотя бы временный, так как все у нас зависит от впечатлений. Все же это хорошая мысль.

28 мая / 10 июня. Прочла с волнением сообщение в газетах, что евреи были у Папы[1317]. Проект о разрешении вернуться в Иерусалим, обещая относиться с уважением к христианским святыням. Явно, — сбываются пророчества. Чудны дела Твои, Господи! Папа все же был и остается предстоятелем христианской церкви. Евреи обратились к Папе, а не к патриарху Константинопольскому и не к нашему Синоду, что было правильнее. Но наша церковь совсем дезорганизована. Нет ни одного члена церкви, который мог бы ее восстановить. Думаю, что все, что ей остается сделать, это подчиниться Папе — римскому епископу, primus inter pares[1318], сохраняя свой ритуал и свои обряды. Соловьев[1319], большой ум, это предвидел, и Лиза Волконская это исповедала. Я этому противилась, думая, что цезаризм — причина всего; но раз цезаризм исчез, что остается? Верующие души, но — стадо без пастыря.

29 мая / 11 июня. Сегодня день рождения Татьяны Николаевны; ей минуло двадцать лет. Написала ей коротенькое поздравление.

30 мая / 12 июня. По ночам не могу спать из-за ужасных приступов кашля. Кажется, что все идет хуже и хуже. Некоторые воинские части хотят остаться верными, но их слишком мало, чтобы начать наступление.

31 мая / 13 июня. Милая моя Надежда Ивановна предлагает мне переехать в Убежище[1320] и провести там зиму. Моя квартира во дворце будет занята Ратиевым; он просит, чтобы я поскорее освободила помещение. Завтра пошлю Марию, — все приготовить, а послезавтра — Анну, и все будет перевезено в Убежище.

1/14 июня. Чувствую себя очень слабой; кашель и бессонные ночи меня изводят. Сестрица читает мне «Без догмата»[1321], и это чтение несколько меня отвлекает от тяжелых забот. Каждый день провожу несколько часов, сидя в кресле, но бываю рада вернуться в постель. Ужасное время, и ужасные события! Все трепещут перед этим отвратительным комитетом солдатских и рабочих депутатов. Анархия достигает своего апогея. Весь мир нас презирает. О, позор! Провела вечер в очень грустном настроении.

2/15 июня. У меня была Вера, рассказала, что поезда и вагоны переполнены солдатами. Греческий король[1322] отрекся от престола и покинул страну. Не было еще примера, чтобы отрекшийся государь оставался в своей столице, подвергаясь выражениям общей ненависти. [Далее четыре строки зачеркнуты.]

3/16 июня. Чудный день, как, впрочем, и все это время. Вышла первый раз в сад. Ткаченко[1323] прикатил меня в кресле в защищенный от ветра уголок, найденный сестрой. Это мне доставило удовольствие, но не утомило. В саду чудно: все в цвету и много сирени. Два офицера, оставшиеся из прежних, приветливо ко мне подошли и сердечно со мной поговорили. Славные люди. Они думают, что движение против пацифистов усиливается и что здравые идеи восторжествуют; возмущаются распущенностью войск; порадовали меня своими убеждениями. Вернувшись, сейчас же легла в постель. Чувствую себя немного лучше.

4/17 июня. Приезжала Надежда Ивановна. Если не случится новых катастроф, проведу зиму в Убежище; завтра туда перевезут мои вещи; вчера и третьего дня Анна все запаковала, а Силин взял мебель и картины в склад. Зимний дворец очищен совершенно; только бы не переломали вещи.

5/18 июня. Написала императрице, чтобы поздравить с днем рождения Анастасии Николаевны[1324]. Несмотря на утомление вчерашнего дня, чувствую себя лучше, но все еще очень слаба. Кот[1325] приехал впервые после производства в офицеры; он отправляется в субботу на галицийский фронт. Около часу провела в саду. Все меня утомляет. Легла в 8 часов.

6/19 июня. Провела очень плохую ночь; мучили невралгические боли в ногах, и болела вся левая сторона. Утром в саду не была: слабость и плохое самочувствие. Был доктор: нашел пульс неудовлетворительным и сердце в возбужденном состоянии, но сказал, что в легких улучшение. Керенский принял сегодня парад; к счастью, не