Неоновый дневник - Дина Кей

может набухаться, а потом съесть кислоты, и накуриться сверху. Иногда я думаю о том, насколько глубока его яма, если он не боится употреблять все подряд, лишь бы не слышать доносящихся из нее голосов.

Через час приходит очередь Дэна вставать за пульт и ребята выходят из ди-джейки. Я остаюсь одна, снова закуриваю и смотрю на дверь. Блять, я курю слишком много — могу за ночь в клубе высадить пачку. Не то, чтобы я не могла обойтись без этого, просто мне нравится, как я выгляжу. Сигареты и мои пальцы — созданы друг для друга. Я тянусь к пепельнице, вспоминая, как полгода назад мы с Максом молча курили в этой комнате, и улыбаюсь. Все-таки я получила то, что хотела. Получила его. Или нет?

Хлопок дверью возвращает меня к реальности. Макс заходит в ди-джейку, и я поднимаюсь ему навстречу. Запускаю руки ему под футболку, он обнимает меня, мы целуемся, он расстегивает молнию на моих джинсах и тянет их вниз. Опускается на диван, и я сажусь на него сверху. Мы трахаемся, за дверью слышна музыка, и в любой момент кто-то может зайти, но мне похуй. Я уже не принадлежу себе, это — как попасть в сильное течение, или упасть с большой высоты. Ты просто летишь вниз, и ничего не можешь с этим сделать. Он смотрит на меня снизу вверх, и я снова вижу его огромные зрачки, пиздец, когда он успел? Перед сетом или во время него, или сразу после, какая, теперь, нахуй разница. Мне все равно. В его глазах желание, животный голод, а глубоко под ним — страх. Я прижимаюсь щекой к его виску и шепчу ему на ухо:

— Трахни меня так, чтобы я забыла свое имя.

* * *

— Я просто напуганная девочка, сидящая на краю бездны и смотрящая на звезды. Я застряла посередине, между своими страхами и мечтами.

— Что такое бездна?

— Это будущее. Я не люблю о нем думать, потому что там в конце — только смерть.

— А звезды тогда, это что?

— Это надежда. Я смотрю на них и думаю о том, что за ними есть другие миры, вселенные, о которых я ничего не знаю, бесконечность, понимаешь? Надежда на бессмертие. Для всех звезды — это просто яркие точки, которые появляются на небе ночью. Но на самом деле это не так. И может, я тоже — что-то большее, чем просто человек. Большее, чем просто отрезок между рождением и смертью. Частичка бога, понимаешь?

Макс забирает у меня косяк и делает глубокую затяжку:

— Вот нихуево тебя вставило.

— Меня не вставило. Я всегда об этом думаю.

Мы лежим на кровати в его комнате и серый в утренних сумерках потолок плывет перед моими глазами — решение накуриться после бухла явно было опрометчивым. Макс поворачивает ко мне лицо:

— Знаешь, ты и правда ебанутая, но мне это нравится. Почему ты такая? Что с тобой не так?

Я молча рассматриваю его. Рассказать ему, или нет? Когда-то давно я решила, что никто не узнает мой секрет, но… Я так устала носить в себе весь этот пиздец. Я провожу пальцами по его лбу, убирая с лица жесткие пряди:

— Когда я была совсем маленькой, со мной кое-что произошло. Кое-что такое, о чем я бы хотела забыть. Я никому и никогда не рассказывала…

Он смотрит на меня так, что я замолкаю. Почему я решила, что могу довериться ему? Он ведь сам ебанутый в край. Я отворачиваюсь от него и закрываю глаза.

— Малыш? Что ты хотела мне рассказать?

— Ничего. Давай в другой раз, ладно?

— Просто перестань так загоняться. Все будет хорошо, я же с тобой. Дин? Дина?

Он обнимает меня, согревая дыханием мой затылок. Я проглатываю ком в горле:

— Да ты постоянно уделанный. Торчишь, чтобы ни о чем не думать. Чтобы ничего не чувствовать. Чтобы ничего не слышать.

— Нихуя, мне просто по кайфу.

— Ага, точно.

Макс встает с кровати, придерживая расстегнутые джинсы, натягивает футболку, берет со спинки стула толстовку:

— Во сколько ты сегодня уезжаешь?

Я, прищурившись смотрю на дисплей телефона:

— В семь утра. У нас еще четыре часа.

— Пойдем, я провожу тебя. Поспишь хотя бы пару часов.

— Макс, да я в машине высплюсь.

— Идем. Вставай.

Поднимает меня с кровати, кутает в свою кофту. Опять.

— Если ты останешься — мы уснем, и ты опоздаешь. Пошли.

Я плетусь за ним в коридор. Тут он прав, конечно. Алкоголь, секс, травка — комбо из естественных транквилизаторов. Правда в том, что я просто не хочу никуда ехать. Я хочу лежать рядом с ним, уткнувшись лицом в его плечо.

Пятнадцать минут спустя я стою перед железной дверью подъезда, и безрезультатно ковыряю ее ключом.

— Дай мне.

Макс протягивает руку, и тогда я разворачиваюсь, и со всей дури швыряю звенящую связку в густую траву палисадника перед домом. Сажусь на скамейку, достаю пачку сигарет:

— Иди ищи, если хочешь.

Он молча смотрит на меня, а потом включает на телефоне фонарик и отправляется на поиски. Я наблюдаю за ним, и понимаю, насколько безнадежна моя зависимость от него — мне плохо, если я не вижу его один день, а тут… И, как обычно бывает, когда ты пьян настолько, что все твои мысли кажутся тебе удачными, меня осеняет. Я должна оттолкнуть его, оттолкнуть сама, сейчас, пока он не заслонил мне все, чем я когда-то была. Причины? Да их дохера, но я выбираю самую банальную. В голове крутятся слова Дэна, сказанные мне в ди-джейке, про Макса и его бывших телок, и ревность немедленно наполняет меня, оставляя горький привкус на корне языка. Я закуриваю, в надежде его заглушить, но, конечно, это не помогает, поэтому я кидаю в Макса зажигалку. Потом — пустую пачку от сигарет. Потом я открываю рот, и в ход идут слова:

— Давай, ищи, Макс! Признайся, ты просто хочешь, чтобы я съебалась. Хочешь, чтобы я свалила от тебя. Сука, мудак, ненавижу!

Эта горечь, такая сладкая, заполняет меня, и я уже не понимаю, что происходит дальше. Его руки, мои руки, он впихивает меня в подъезд, в лифт, я упираюсь, но он тащит меня до дверей моей квартиры. Я отталкиваю его от себя:

— Иди нахер, Макс.

— Не бесись. Я тоже буду скучать.

— Я не буду скучать. И ты не будешь, не пизди. А если все-таки будешь — выеби кого-нибудь, я разрешаю.

— Дура.

— Все, отъебись. Я сама дальше. Отвали, ты что не