Убийца из детства - Юрий Александрович Григорьев

но ты не хочешь в этом признаться. Или ты алкоголик подшитый. В том и другом случае нет к тебе доверия. Но если сказать, что ты свою цистерну выпил – такой ответ всех устраивает. Наш человек! Поддавал, наверное, так как нам и не снилось. Теперь вот отдыхает.

– У меня сосед тоже квасил по-черному, – сказал Смурной так, словно точно знает, что Боря напивался до поросячьего визга. – Такие скандалы закатывал – мама не горюй! Жена убедила закодироваться. Теперь, как ты, Боря, весь такой правильный!

– Да ладно ты! – перебил Костю Старков. – Завязал человек – и молодец! Ты вон тыщу раз зарекался, а не можешь. Скажи лучше, Боря, как тебе на чужбине живется? Не тянет на родину?

– Не тянуло, так не приехал бы! – ответил за Журавлева Тиханов. – Или по пути привернул?

– Ага! По пути! – засмеялся Данилов. – Из Чернигова в Воронеж!

– У тебя что, кто-то есть в Чернигове? – клюнул на шутку Смурной. – У меня жена оттуда. Я там часто бываю.

– Не был я в Чернигове! – отказался Журавлев искать общих знакомых. – Даже не знаю, где он находится.

– У меня, мужики, из головы не выходит, кто же мог Надюху замочить? – внезапно сменил тему Баракин. – А главное – за что?

– Так хахаль наверняка! – убежденно ответил Костя. – Больше некому!

– Дура она была! – зло сказал Данилов и брезгливо поморщился. – Красавица, а сама дура дурой! Вот и получила. Как говорится, за что боролась, на то и напоролась.

– Зря ты, Генка, так, – укоризненно посмотрел на Данилова Тиханов. – О покойниках плохо не говорят.

– Если честно, то о Надюхе хорошего сказать нечего! – согласился с Даниловым Старков. – Знали бы вы про нее, что я знаю!

– Что ты про нее знаешь? – спросил Журавлев. – Такое, чтобы так отзываться о покойнице?

– Все! – не уступал Старков. – Знаете, за что ее из медицины турнули?

– И за что же? – спросил Данилов.

– За наркоту!

– Кололась?

– Кололась или курила – не знаю. А что приторговывала – это факт.

– Если бы на торговле поймали – укатали бы за решетку! – сказал Тиханов.

– А если поймали, да не доказали? – прищурился на него Старков. – Оторвой была Надька!

И добавил, крестясь:

– Царство ей небесное.

– Потрахаться, я слышал, тоже любила? – спросил, ни к кому не обращаясь, Данилов.

– Что в этом плохого? – удивился Телков.

– Ой, мужики! Я такую хохму вспомнил! – вдруг возбудился Смурной. – Как-то мой друган пришел в гости к жене милиционера. Она сказала, что муж на дежурстве. Но всю одежду моего кореша на всякий случай в шкаф сложила. Видно, не в первой. И вот среди ночи, в самый, как говорится, разгар, муж заявился домой. Знал, наверное, что женка слаба на передок. Дружбан едва успел в шкаф залезть. А мент при всей форме, с пистолетом¸ блин.

– Твой друг что, из шкафа пистолет увидел? – недоверчиво спросил Данилов.

– Нет! Услышал, что мент затвор передергивает! – хихикнул Телков.

– Не мешайте Косте врать! – остановил их Старков и повернулся к Смурному: – Поливай дальше!

– Я не вру! – возмутился Смурной.

– Да верим мы! – рассмеялся Старков. – Давай! Чего остановился на самом интересном?

– Ну вот! – продолжил Смурной. – Он говорит, сидел в шкафу на какой-то коробке. И прислушивался, что в комнате происходит. Говорит, боялся вдохнуть или пошевелиться. Не дай бог, коробка развалится под его весом. А мент возьми да и прислонись к шкафу. Дверца скрипнула. Дружбан говорит, в тот момент чуть не обделался. Подумал: ну, все! Трындец! Когда мент ушел, мой приятель оделся и слинял. Не до секса стало. Больше к ней не ходил.

– Про себя рассказываешь! – предположил Данилов. – Уж больно красочно!

– А к чему ты это, Костян? – спросил Баракин.

– К тому, что у каждого есть кое-что! Так и у Надюхи. Судить за это нельзя. Сказано же: «Не судите, да не судимы будете!»

– Согласен! – кивнул Баракин.

– Надька же, как из медицины ушла, салон на Урицкого открыла, – сказал Данилов.

– Какой? – спросил Журавлев.

– Фотосалон. Моделей фотографировала.

– На Урицкого? – переспросил Баракин. – Это между Лесным и Новгородским? Еще у него название интересное. Дай бог памяти…

– «Амарант».

– Да! Не знаешь, что это означает? – спросил Тиханов.

– Цветок такой есть. Символ неумирающей любви, – пояснил молчавший до этого Капитонов.

– Помешана была Надька на любви, – констатировал Телков.

– Не столько на любви, как на сексе! – поправил его Старков. – Прости, Господи, ее душу грешную!

И опять перекрестился.

В прихожей повисло молчание. Навалившаяся на мужчин грусть грозила окончательно испортить настроение. Ситуацию спасло появление Васи.

– Живем, мужики! – радостно объявил он, победно поднимая над головой пакет со звякнувшими в нем бутылками.

Компания вернулась за стол. Пополнение припасов женщин не обрадовало.

– Не надо бы вам этого делать! – укоризненно покачала головой Таня. – Смотрите, чтобы не получилось, как в прошлый раз.

Что было в прошлый раз, Таня не сказала. Но и так было понятно, о чем она предупреждала.

– Не волнуйся, Танечка! – ответил ей Телков. – Мы свою меру знаем!

– И соблюдаем! – глубокомысленно ответил занятый наполнением рюмок Вася.

Между тем застолье, очевидно, подходило к концу. Незаметно исчезла Галя Окнина. Вскоре опустело место Сайриной. А потом стал собираться и Журавлев.

– Я пойду, пожалуй, Танюша, – негромко сказал он хозяйке, выйдя за ней в кухню. – Спать уже хочу. Встал сегодня ни свет ни заря. Перелет. Столько впечатлений. Хороших и безрадостных. Устал.

Таня понимающе кивнула. Журавлев в надежде уйти по-английски, направился в прихожую. Таня вышла его проводить. И тут в дверном проеме возник Телков.

– Уходишь? – спросил он.

Получив утвердительный ответ, предложил:

– Мне тоже пора. Если хочешь, выйдем вместе! За мной сейчас дочь приедет. Отвезем, куда скажешь.

Во дворе уже стояла бежевая «тойота». На месте водителя сидела очаровательная девушка. Она приветливо улыбнулась Журавлеву.

– Мой одноклассник! – представил Телков Журавлева. – Борис… как тебя по батюшке. Хотя – неважно. В общем, это дядя Боря.

– Здравствуйте! – сказала девушка мелодичным голосом оперной певицы. – Меня зовут Лина.

Телков спросил у Журавлева адрес и объяснил дочери, что от нее требуется. Когда машина тронулась, Журавлев повернулся к тезке:

– Давно на пенсии?

– Седьмой год.

– Сердце?

– Поджелудочная, – грустно ответил Телков. – Охота до добра не доводит.

Прочитав удивление в глазах Журавлева, Телков пояснил:

– Любил я побродить с ружьишком. Только это увлечение небезопасное.

– Да, ружье иногда может выстрелить! – понимающе кивнул Журавлев. – И не всегда туда, куда надо.

– Не в этом дело! – возразил Телков.

Журавлев вопросительно смотрел на него в ожидании, что тезка пояснит, что имел в виду. Заметив непонимание в глазах одноклассника, Телков спросил:

– Похоже, ты не охотник?

– Нет!

– Смотрел «Особенности национальной охоты»?

– Конечно!

– Примерно так и бывает