Исчезание - Жорж Перек

— Да уж, — завершил Аттавиани, выпивая «Гиннесс», — весьма скверная ситуация.

Эймери хмыкнул. Все эти перипетии никак не касались Антея Гласа! Тем не менее Эймери рассказал Аттавиани, как в зверинце ему встретилась Хыльга, а затем неизвестный ранее Хассан Ибн Аббу.

— Гм?! — удивился Аттавиани. — Значит, у Гласа был неизвестный тебе приятель?

— Да, — сказал Эймери.

Удивление агента еще придет ему на ум и представится весьма странным.

— Итак, — принялся рассуждать Эймери, — в зверинце мы встретили Хассана Ибн Аббу. А как писал Антей? «Чуя зверинец… пыхай ещё, шибкий юрист!» Мы едем в зверинец. И видим юриста. Юрист курит. Так. А если юрист пришел в зверинец, следуя указанию в письме и надеясь, так же как и мы, найти друзей или приятелей Антея?

— Значит, — заключил Аттавиани, — эта встреча лишь чистый случай?

— Случай или часть плана, как знать? В среду в Венсене мы, надеюсь, узнаем, имелся ли смысл в «эле ежей». А сейчас следует выяснить еще некий менее значительный и все же значимый пункт. Ты Карамазьева знаешь?

— А-а, знаменитые братья?

— Нет. Я имею в виду их кузена, Рене Карамазьева, таксиста из Клинянкура. Раньше Рене слегка халтурил на Гласа и на меня. Следует узнать, известен ли ему факт исчезания Антея. Займись этим перед скачками в Венсене.

— Слушаюсь, начальник, — встрепенулся Аттавиани, начинавший впадать в дрему.

Была страшная стужа. Прятались люди и птицы, трещали деревья и камни. Аттави Аттавиани шел быстрыми шагами и, кажется, без труда выдерживал свирепую климатическую напасть. У станции Альма сел на трамвай. Вышел у Министерства Внутренних Дел. Перевел дух; взглянул на часы: без двадцати двенадцать. Перед скачками еще уйма времени.

— Итак, — сказал Аттави сам себе, — назвался груздем, расхлебывай кашу. Ведь придется все же выяснять, зачем Карамазьев прифигачил к «фиату» Гласа антивзламывательную сигнализацию.

Вблизи МИДа, перед зданием миссии Ирана, была кафешка, куда Аттавиани забегал перехватить ветчинный или сырный сэндвич. Туда замерзший Аттавиани и зашел. Внутри, у бара, уже теснились клиенты.

— Привет, — сказал Аттавиани.

— Здравствуйте, — крикнул всегда суетливый и улыбчивый бармен Рафаэль. — Ну и дубак, да?

— Да уж, — застучал зубами Аттавиани. — Бр-р-р-р…

— А ведь температура не такая уж и низкая: минус два — минус три. Мы видали куда круче.

— Дует свирепый северный ветер, — выдал Аттавиани, цитируя — сам не зная как — неизвестные ему стихи Сен-Марка Жирардена.

— Желаете сэндвич? — приступил Рафаэль. — Ветчина, буженина, шейка, бастурма, балык, сервелат, рулет, паштет, куриный филей, сыры… Сардельку в тесте?

— Нет, сваргань-ка мне лучше глинтвейн, — сказал Аттавиани. — Я замерз.

— Глинтвейн! — гаркнул Рафаэль кухарке, суетящейся над дежурным кулинарным изделием: требуха и спаржа в базилике на гарнир.

— Уже кипит! — гаркнули ему из кухни.

Через минуту фужер с питьем принесли.

— Правильный душистый глинтвейн, — заявил Рафаэль, — и каюк всем бациллам и вирусам!

Аттавиани хлебнул, крякнул и заявил:

— Супер!

— Выжать туда капельку цитруса?

— Нет, мне нравится и так.

— С вас три двадцать.

— Держите.

— Thanks, — сказал вежливый Рафаэль.

Тут Аттави увидел в глубине кафе Алаизиуса Сайна; шеф как раз заканчивал десерт — расправлялся с фруктами. Аттави прихватил фужер, не без труда вырулил между едящими и пьющими и плюхнулся на стул близ Алаизиуса.

— Я вас приветствую, шеф.

— Привет, Аттави, — сказал Сайн. — Как дела?

— Так себе. Ну и замерз же я.

— Как насчет десерта?

— Нет, я сыт.

— Давай, приступай!

— К десерту?

— Да нет, же! К делу Эймери Шума.

— Эймери уверен: парня выкрали.

— И, наверняка, прав, — буркнул Сайн.

— Вы думаете: киднап? А в чем смысл?

Не издав ни звука, Сайн вытащил из атташе-кейса бумагу и дал ее агенту.

— Ну и дела! — удивился Аттавиани. — Министерский гриф!

Затем принялся читать:

«Служебная записка представителя Алена Гюрена в Magestic G — P.R.C.

(Канал связи SACLANT — „space“

Северный Атлантический Альянс — SAG — G/ PRC — 3.23.32)

Месяц назад памятка Секретаря генштаба Альянса из Уаз, прилагаемая к циркуляру HCI Андийи (извлечена из „straggling unit“ с Санта-Инес для утверждения / стажер 3/6.26), представила нам ситуацию и перспективы ее развития в деле Антея Гласа. В результате задания „САА-space“ 5/27-Z.5 при изучении самых свежих данных был выверен месячный „К.Verify“. Антей Глас в нем не фигурирует. В результате Задания „vacances“ 4/14-Z.5 вариант L16, а также инструкции „space 1 bis“, план анти-киднап был передан всем GCR, всем SR, всем SM, всем HCI, всем BNI, всем CIC, всем „G3“, всем BND, всем SID, всем „Prima Bis“, включая внештатные бригады Mi-5, исключая саму Mi-5.

Ничуть не умаляя значение присланных данных (рейтинг на шкале А.З и Б.1), мы вынуждены, тем не менее, признать следующее: шестнадцать дней назад наши силы были направлены в пункт „3“ впустую. В чем причина неудавшейся миссии? HCI Вирджинии заявляет: инфильтрация наших „staff“ в юрисдикции ССА службами CIA и SIS. Кстати, представляется фактически выверенным следующее: агент, приписанный к албанским разведывательным службам, устранил влияние „Patlaty iz Ankary“ и прибрал к рукам всю агентурную сеть.

Итак, в представляющейся ситуации перед нами встает следующая дилемма: закрытие дела Антея Гласа (мы умываем руки) или casus, как минимум, damni, если не belli: сей чрезвычайный случай следует, как нам кажется, решать в самых высших инстанциях. В связи с вышеуказанным вышеперечисленные данные, направленные вне канала С.Р., запрещается разглашать и надлежит рассматривать как внутренний сверхсекретный материал, а сами приведенные факты аналитически изучить и применить в инструкции к действию».

— Эка накрутили, — сказал Сайн. — А как у нас дела с Ибн Аббу?

— Все еще никак. Мы едем к нему в двенадцать; как знать, вдруг там чем-нибудь и разживемся. А насчет Хыльги, так с ней следует вести себя аккуратней; эта баба та еще штучка.

— Думаешь?

— Уверен. Кстати, я встречался с Карамазьевым.

— Ну и?

— За предыдущий месяц Карамазьев видел Гласа трижды: раз ездили в Энейсу-Буа, на пустующую дачу; через три дня играли в вист в клубе «Августен Липпманн»: Карамазьев сделал Гласа как минимум на двадцать три балла. И самый важный факт: три недели назад Карамазьев сделал на «фиате» Антея Гласа антивзламывательную сигнализацию.