Шоколад для египетского парикмахера - Анна Сызранова

Еще не легче. Они решили, что их обманула Наталья. Что говорить?

— Русский Наташ любиль, — твердо говорю я. — Я передать, и взамен везти, что дали. Наташа мне сказала — возвращать.

(Вот глупая, теперь я призналась, что деньги и драгоценности у меня. Что им мешает просто забрать все. Мне же пальчик покажи — я уже испугаюсь).

— У вас альмаз, — совсем тихо продышал мне в ухо массажист, — передайте его в Россия Исламбеку Ибрагимобичу. Это большой человек. А то Наташа будет плохо, как Марьо, да, он везде найдет.

— Хорошо (хоть какая-то определенность). Я передам.

Ну, теперь, разумеется, все ясно, осталось узнать наверняка, могу ли я приберечь себе на старость сто тысяч долларов. И откуда, скажите на милость, взялся этот Исламбек Ибрагимович, Наташка мне только про Марио рассказывала, и про любовь. А теперь, посмотрите-ка — большие люди, бриллианты.

Тут прозвенел колокол — сигнал к окончанию массажа. Нам следовало пройти на пилинг — достаточно неприятная процедура, в процессе которой вы лежите на мокром и холодном каменном топчане, а все вам тало натирают чем-то вроде соплей, смешанных с опилками. В рекламе это называется «Молочно-кокосовый пилинг». Мне заботливо втерли соляной скраб в свежий порез от коралла на ноге. Пару минут я чувствовала себя как лошадь, которой наскипидарили задницу.

В целом мне все понравилось — и жаркая сауна, и массаж с маслами, и кокосовый пилинг, и турецкая баня с паром, и даже грязноватое джакузи. Народ обходительный, парламентер веселый и загадочный. Маме и свекрови тоже все понравилось, египтяне их отшлепали, применив самую жесткую технику.

В конце сеанса мы с Петькой плескались в теплом бассейне, а бабушки отдыхали в джакузи.

С Зойкой возился дед. Наш папа спал молодецким сном, как могучее подрубленное дерево. Ужин он тоже пропустил.

Уложив детей, я читала книжку перед сном, когда зазвонил телефон в номере. Наталья, ну надо же:

— Алло!

— Привет, Наташ, это ты? Что происходит, вообще, объясни, я не понимаю, и что за деньги ты мне подсунула? Номера обыскивают, на пляже всякую дрянь в коктейли подсыпают.

В трубке раздались приглушенные рыдания. Ничего другого я и не ожидала. Сейчас, как в дурном сериале, она скажет, что у нее похитили дочку, или маму, или ее саму, или пригрозит, что кого-нибудь украдут у меня. А я ей отвечу, что единственное, что у нее отобрали — это мозги, причем в раннем детстве, и чтобы она меня в криминал не втягивала. Я откашлялась, чтобы Наташка закончила плакать и что-нибудь сказала. Она приступила:

— Мне некогда говорить. Послушай, Оля — прости меня, что так вышло, я не хотела — меня заставили.

— Кто?

— Исламбек Ибрагимович. Это страшный человек, он похитил мою дочь. Помоги мне, ты же сама мать — привези все, век не забуду, иначе он и тебя найдет. Ты не представляешь, у него везде руки.

— Ты что, меня пугаешь, а если поймают?

— Не бойся, товар хорошо запакован, только провези, иначе всем плохо будет. Не пытайся мне позвонить. Встречу тебя в аэропорту.

Вот почему она так уверена в моей порядочности, на лбу у меня это, что ли написано? Поэтому и сижу всю жизнь без денег, даже на эту поездку мужу пришлось кредит брать.

Вечером я села и честно написала Саше Кириной очередное отчаянное письмо — про то, что у Натальи похищена дочь, про разговор в сауне, про то, что если она меня не найдет и не скажет, как быть дальше, мне придется деньги и бриллианты провезти обратно в Россию.

От себя я добавила, что если меня с этими драгоценностями схватят на границе и посадят в тюрьму, то Сашке придется нянчить моих детей, а я обязуюсь каждую ночь являться к ней в страшных снах и пугать до полного поседения волос и помрачения рассудка. Сочтя, что на сегодня я сделала все для своей семьи, протрубила отбой.

В девять чесов вечера дети и я уже спали.

Утром, проснувшись раньше всех, я в очередной раз обдумала всю ситуацию. Бояться теперь следовало не только людей, убивших Марио, но и недавно возникшего на горизонте Маламбека Исмаиловича… или как его там. Отдых становится все напряженнее. Ну что ж, «Улыбаемся и машем» — как говорят пингвины из любимого Петькиного мультика. Сегодня и так трудный день: потому что с утра проводили всю мужскую часть экспедиции (кроме Петьки) на дайвинг. Автобус пришел в восемь-тридцать утра, без опозданий. Я, дети и бабушки разбили живописный лагерь на трех лежаках у бассейна с подогревом. Рюкзак с деньгами был закопан в груду полотенец, алмазы — припрятаны в купальнике, как всегда. Периодически бабушки отлучались на процедуры в салон красоты, Петька убегал за мороженым или булочками, Зойка пыталась утонуть в бассейне, а я ходила в бар холла отеля — успокоить нервы пивом. В общем, в одиночестве я не оставалась ни разу.

До того момента, когда черт меня дернул воспользоваться предложением бабы Кати (моей мамы) оставить ей детей.

Здесь тоже необходимо маленькое отступление: если что в своей жизни моя мама и ненавидит, так это ждать. И сидеть с маленькими детьми. Когда ей приходится делать и то, и другое одновременно, мама приходит в ярость. Например, ждать меня и мужа из ресторана, сидя дома с Петькой и Зойкой. Маме всегда кажется, что мы специально задерживаемся, чтобы дать ей вдоволь насладится общением с прелестными малютками. Но когда я пользуюсь услугами няни или свекрови, мама тоже недовольна — зачем кто-то, если есть она?

Поэтому, после обеда я уложила спать Зойку в маминых апартаментах № 234. Петька устроился за удачно свободным от мужа ноутбуком рядом со спящей сестрой. Пока я качала ребенка и завывала колыбельные, свекровь принесла мне пиво и дала «Быструмгель», намазать шею. Я устроилась на балконе с книжкой и поняла, что жизнь прекрасна. Мама великодушно разрешила мне пойти позагорать на пляж в одиночестве, или выкупаться в бассейне с подогревом.

Надо ли объяснять, что я не горела желанием никуда уходить, однако обе бабушки настаивали на том, что: «Мне пора развеяться». Они уже открыли коньяк и нарезали лимон, поэтому отправить меня погулять на текущий момент было их первостепенной задачей.

— Рюкзак покараульте, — попросила я, и отбыла загорать на лежак у бассейна, вооружившись маслом для загара, книжкой и сотовым телефоном.

На солнце я чувствую себя, как ящерица, хотя и не знаю, как там они себя ощущают. Люблю лежать и впитывать тепло каждой клеткой, быть растопленным медом, кожей ловить свет лучей, веками — набегающие облака.

Даже не знаю, сколько минут я продремала у прохладного бассейна. Разбудил звонок мобильного. Мама:

— Оля, срочно беги сюда. За охранником уже пошли…шшш…приходи, дети…шшш…горничная.

— Что случилось?

Трубку положили. Я обвалилась с лежака и побежала к корпусу заплетающимися после сна ногами.