Час в копилке - Фёдор Михайлович Шилов

микрофон рухнул на пол, по залу разнёсся сначала грохот, а потом оглушающий визг от колонок. Макс быстро поднял микрофон, визг прекратился.

— Здравствуйте, — сказал он в микрофон.

— Эффектно появился, — одобрила комиссия. После устроенного Максом неблагозвучного концерта на сцену смотрели все: «подросток» повернулся, «платье» отвлеклось от ресниц и отложило зеркальце, «начёс», вздрогнув, открыл глаза, заморгал и выпрямился, всем видом выражая: а что, я разве спала? Вам почудилось!

Аврора тоже смотрела на сцену. Безэмоционально. По её глазам прочитать что-либо Максу не удавалось. Не подмигнула, не пожелала удачи и даже в какой-то момент всё внимание переключила на открывание пластиковой коробочки с мятными конфетами: неподатливая крышечка никак не хотел подцепляться ногтем.

Максим чувствовал холодок в районе поясницы: после упражнений с микрофоном футболка выправилась из джинсов. Макс неловко попытался заправить её обратно. Фиг с ней! Кто его будет рассматривать сзади?

Члены комиссии выглядели уставшими. Ещё бы: посмотрели выступления тридцати человек, ни разу не покинув душноватое помещение. За два с половиной часа только «начёс» куда-то выходила, остальные сидели на своих стульях и лишь изредка поднимались на сцену к участникам, чтобы поправить микрофон или провести короткий мастер-класс, как следовало произносить ту или иную фразу.

— Меня зовут Максим… Максим Таланов… Мне пятнадцать лет, я учусь в девятом классе.

Мужчина в клетчатой рубашке сделал пометки в бланке. Остальные экзаменаторы никак не отреагировали на вступительную речь Максима. «Подросток» нетерпеливо махнул рукой — давай к делу. Аврора кивала в такт его словам, словно ожидала от Макса лжи, но пока была удовлетворена ответами.

— «Гамлет, принц датский»… Шекспир.

— Полностью? — ехидно уточнило «платье».

— Отрывок, — Максим смутился, словно до этого все читали произведения целиком, и только он сподобился выучить какой-то жалкий текстовый оборвыш.

С первых же строк Макс понял, что фальшивит. В каждом слове. А количества жестов его рук хватило бы для сборки небольшого шкафчика.

— Быть или не быть, — голосил он, чувствуя, что при каждом взмахе футболка выправляется из джинсов всё больше, пытался сдерживаться, но с новой строкой опять давал рукам волю. — Вот в чём…

Он сделал паузу. Нарисовал в воздухе изгиб знака вопроса и резко выбросил вперёд раскрытую пятерню, изображая точку. Кто-то из экзаменаторов хмыкнул. Аврора покачала головой. «Вот и кончилась правда», — значила её реакция.

— …вопрос, — выдохнул Макс.

— Молодой человек, у нас тут не курсы обучения сурдопереводу. Дальше, пожалуйста, переходите к прозе, — «подросток» опять сделал жест рукой — шустрее, шустрее, набирай обороты.

Прозу Макс читал статично и зажато, плотно прижав руки к бокам, чтобы не жестикулировать и не дать чёртовой футболке снова обнажить живот.

— Тварь ли я дрожащая или право имею?

Задав это вопрос, Макс подумал: можно ли назвать его выступление диптихом?

«Пожалуй, его стоило бы назвать провалом», — завершил он собственную мысль. И тут же допустил оговорку. Едва заметную, но ставшую для Макса последней каплей. Он занервничал сильнее, стал путать слова, приплетая к тексту Достоевского что-то от Сэлинджера и что-то от себя.

— Мне кажется, вы не понимаете сути произнесённых вами слов, — сказала «начёс». Аврора кивнула.

Да что ж они стали такие разговорчивые? Предыдущим участникам не делали столько замечаний.

«Я бездарь и неудачник», — подумал Макс и окончательно сник.

— Перейдём к песне, — сказал «клетчатый» и улыбнулся Максиму.

— Это обязательно? — затравленно уточнил Максим. — Я не готовил песню…

— Попробуйте экспромтом. Например, «Катюшу», — подбодрил «клетчатый».

— Я не знаю такой песни…

— Хотя бы куплет. Наверняка же слышали. Ра-а-асцвета-а… — он махнул Максу — подхватывай, — но Максим промолчал, и тогда экзаменатор продолжил сам, периодически снова предлагая Максиму вступить, — …ли яблони и груши, поплыли-и-и тума-а…

— …ны за моря… — пробормотал Макс.

— Почти угадал, — хмыкнуло «платье».

— Выходи-и… — тянул «клетчатый».

— …ла что-то там Катюша и куда-то там потом ушла… — завершил Макс. Чувствовал он себя скверно. Ему хотелось крикнуть: «Стойте! Я не это готовил! Дайте мне вторую попытку». И, когда комиссия устало махнёт — валяй, он прочитал бы Сэлинджера и Бёрнса, спел бы про Дженни…

— Давай танец, — сказал «клетчатый».

Макс застонал. Эта пытка никогда не кончится. Хорошо, что в зале почти никого не осталось. Но ведь была Аврора. Она видела его позор. Пусть бы лучше сто тысяч других, но не она!

— Я не готовил танец…

— Мы включим вам музыку, — «клетчатый» не терял энтузиазма, — просто двигайтесь в такт.

Из портативной колонки зазвучало диско с телефона кого-то из членов комиссии. Макс начал осторожно притопывать ногой.

— Энергичнее, — скомандовал «клетчатый».

Макс задёргал ногой сильнее и сделал несколько движений руками, всё ещё думая о злосчастной футболке.

— Выше руки! Танцуй!

Максим стал махать руками, будто пытался поймать летящие в его сторону цветы или яйца и помидоры! Уже не важно! Он дёргался, как ненормальный, живот обнажался от каждого взмаха. Максу было плевать, хотелось только, чтобы всё это скорее закончилось.

— Танцуй! — прозвучало из комиссии. Все они вскочили со своих мест и пустились в пляс под «Аббу». Макс тряс руками — будто рубил тростник, а ногами топал так мощно, словно давил ядовитых змей, которых становилось всё больше.

— Хотите показать ещё что-нибудь? — спросил «клетчатый» после того, как музыка отзвучала. Остальная троица бросила на него взгляд, каким обычно одаривают отличника, напомнившего учителю про домашнее задание. «Клетчатый» проигнорировал недовольство коллег. — Может, у вас есть какие-то особые навыки?

— Ага, жонглировать могу, — резко ответил Макс, всё ещё тяжело дыша после «тростника» и «змей». Мама говорит, что в стрессовой ситуации все умения проявляются с утроенной силой. Правда, есть одно но: чтобы навык проявился, надо этим навыком действительно обладать, хотя бы в минимальном объёме.

Терять уже нечего. Он в очередной раз облажался. На виду у людей. На глазах у Авроры. Плевать! На всё!

— Жонглировать? Чем же? — уточнил «подросток», явно заинтересованный, и пояснил — В мюзикле запланирована пара трюков…

— Чем угодно!

«Подросток» запустил руку в карман и достал несколько монет.

— Подойдёт? Вот, раз, два, три… Пять. Хватит? Правда, они разные по весу.

— Справлюсь, — Макс обречённо спустился со сцены и принял из рук экзаменатора пять монет — три по рублю и две по пять.

Злясь на себя, на Аврору, на маму, на весь белый свет, он подкинул в воздух сразу все пять монет. Они салютом разлетелись в разные стороны.

— Да не умею я ни черта… Нет у меня никаких навыков… Месяц тренируюсь, и всё без толку, — выкрикнул он, чувствуя, как в глазах закипают злые слёзы. — Извините.

Он метнулся к своему месту в почти-углу, там лежала куртка. Схватил её и выбежал в дверь, не обращая внимания на