По ту сторону небес - Карен Робардс

Кэролайн смотрела на него, и ей самой захотелось заплакать. Она устала, была голодна, поскольку так и не успела как следует поесть, кроме того, ей негде было спать, а нужно было еще убрать со стола, помыть посуду, и…

Она не могла больше этого выносить. Плотно сжав губы, повернулась на каблуках и, сохраняя достоинство, вышла из кухни в гостиную, а оттуда в заднюю дверь.

Сумерки уже сгустились, и было почти темно. В небе начали появляться первые звезды. Месяц размером в четверть лунного диска парил на краю неба, но его свет то и дело заслоняли проплывавшие облака. Повсюду раздавалось стрекотание, кваканье, а откуда-то издалека донесся заунывный вой.

Он все и решил. Такого воя Кэролайн никогда не услышала бы в Англии. Дрожа от проникавшего сквозь ее легкое платье холодного ночного воздуха, она дошла до самого забора, обрамлявшего скотный двор. Взявшись за верхнюю перекладину ворот, уткнулась лбом в руку.

И зарыдала.

Несмотря на легкую поступь, Кэролайн, даже не оборачиваясь, узнала о приближении Мэта. Какое-то шестое чувство подсказало ей, что он рядом.

Она выпрямилась и с досадой смахнула со щек слезы, надеясь, что наступившая ночь не выдаст ее слабости. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее жалели. Неважно, Мэт или кто-либо еще.

— Хвала Господу, вы перестали всхлипывать. Терпеть не могу хнычущих дамочек.

При столь бессердечном заявлении Кэролайн до отказа выпрямила спину и напряглась всем телом. Сжав кулаки, она резко повернулась к нему лицом.

— Я не всхлипываю. Я вообще не плачу.

Их обоих окутывала темнота, и выражение его лица невозможно было разглядеть. Девушка надеялась, что и он не видит ее лица. Мэт стоял примерно в пяти-шести шагах, и до нее доносился его мужской запах. Она различала только очертания его высокой, широкоплечей фигуры и смутное белое пятно рубашки.

— Все женщины льют слезы, как из фонтана, рассчитывая вызвать к себе жалость. В моем доме это не пройдет.

Кэролайн глубоко втянула в себя воздух.

— Вы, — сказала она с нарочитым спокойствием, — во всей вероятности, очень мало имели дело с женщинами.

— Я был женат тринадцать лет.

И вы хотите сказать, что Элизабет лила слезы, как из фонтана? Я этому не удивлюсь, поскольку уже имела счастье познакомиться с вами, вашими сыновьями и братьями.

— Вы не можете ничего знать ни обо мне, ни о моей семье!

— Поверьте, я знаю о вас и о вашей семье ровно столько, сколько мне нужно. Я ухожу от вас завтра же утром. В городе для меня найдется какая-нибудь работа.

— Вы не уйдете.

Спокойная уверенность этих слов поразила Кэролайн.

— Еще как уйду! Вы не имеете права меня задерживать! Вы — все до одного — грязные, грубые и не умеете ценить то, что для вас делают, и это еще мягко сказано. Я согласна работать в качестве… в качестве кого угодно, лишь бы не батрачить на вашу семейку!

— Вы не очень-то любезны, но боюсь, выбирать вам не приходится.

— То есть как это выбирать мне не приходится? Почему мне не приходится выбирать?

— Не забывайте, я заплатил за ваш проезд. По закону вы должны мне немалые деньги. Предлагаю отработать их в качестве члена моей семьи, а если вам это не подходит, мы можем пойти в магистрат и оформить все официально. Я не возражаю взять вас к себе в качестве прислуги.

— Прислуги?!

— Уверен, Тобиас с готовностью подтвердит, что вы должны мне деньги.

— Вы этого не сделаете!

— Сделаю, если вы меня заставите так поступить.

Мэт замолчал. От возмущения и негодования Кэролайн тоже была не в силах произнести ни слова. Когда же он снова заговорил, его тон уже не был столь беспощаден.

— Однако предпочел бы, чтобы вы меня к этому не вынуждали. Для всех нас будет лучше, если мы попытаемся прийти к какому-то взаимоприемлемому соглашению. Признаюсь, когда я впервые познакомился с вами и узнал о ваших… э… обстоятельствах, то не очень обрадовался. Но теперь вижу, что в этой ситуации для нас всех есть положительные стороны. Вам нужен дом. А нам здесь нужен женский глаз. Особенно моим мальчишкам — им не хватает матери. Вы их тетка. Кто же лучше вас сможет справиться с этой ролью?

— Если вы хотите, чтобы у ваших сыновей была мать, почему бы вам просто не жениться второй раз? — От кипевшего в ней негодования вопрос прозвучал довольно резко.

— Я не собираюсь больше жениться. Никогда.

В голосе Мэта слышалась такая холодная убежденность, что Кэролайн поняла: он не отступит от своих слов.

— Вспомните хорошенько: я воровка и лгунья, к тому же роялистка по убеждению. Не может быть, чтобы вы позволили подобной особе развращать ваших невинных детей.

— Я не боюсь, что вы научите их красть или лгать, — возразил он. Затем, не дав Кэролайн оправиться от удивления по поводу столь явного комплимента, добавил: — У них для этого слишком строгие моральные устои. Кроме того, они страшатся моего гнева, и это тоже на пользу. Что касается роялистских наклонностей, то они, очевидно, были восприняты от отца, и потому их нельзя целиком ставить вам в вину. Нам просто придется вас перевоспитать.

— Только попробуйте!

— А может быть, нам это удастся.

— Мало вероятно.

— Знаете, я за свою жизнь понял, что на свете подчас происходят маловероятные вещи. Возьмите, к примеру, ваш приезд сюда. Я чуть ли не весь день думал об этом и наконец пришел к выводу, что вас послало ко мне само Провидение. Согласно Священному Писанию, пути Господни неисповедимы. — В голосе Мэта зазвучала ирония. — Я бы сказал, что в вашем случае Его пути чрезвычайно неисповедимы.

— Благодарю, — ледяным тоном ответила Кэролайн.

— Не обижайтесь, я просто подтруниваю. — На мгновение мужчина замолчал, пытаясь сквозь тьму вглядеться в ее лицо. Когда он вновь заговорил, его тон настолько изменился, что теперь Мэт чуть ли не увещевал Кэролайн. — Сегодня вечером впервые за долгие-долгие годы мы вернулись с работы в чистый, опрятный дом, где нас ждал горячий ужин. Приятно было сознавать, что на кухне хлопочет женщина, даже если из-за этого и пришлось идти смывать с себя грязь. И тогда меня осенило, что вы можете предложить моим мальчикам нечто нужное, чего я сам никогда не смогу им дать: женскую заботу и ласку.

— Вот оно что.

Картина, которую нарисовал ей Мэт, — шесть мужчин, изнывающих без облагораживающего влияния женщины, — смягчила гердце Кэролайн. (Хотя она ни за что не призналась бы в этом даже самой себе.) Она им нужна, вот что Мэт пытался ей объяснить. И, осознав это, девушка также почувствовала: то, что он ей предлагал, словно бальзам, необходимо ее уставшему и израненному сердцу — иметь дом и семью. Разве не об этом она думала сегодня днем, и не в этом ли состояла ее мечта в последние годы?